Лишь одно облако посмело омрачить горизонт: обводя оценивающим цепким взглядом ожившие стены Чаши Собраний, чуть правее князя Амира черные очи споткнулись о приснопямятного Джавдата, и тех, кем он окружил себя. Знатный родственник, что-то говорил скрытому мраком собеседнику, гневно и зло кривя губы…
Аман слегка наклонил голову и отвернулся, продолжая следить из-под ресниц за беседой, увы, не различимой посреди шедшего своим чередом пира.
— Нари?… — Все еще касавшийся его запястья Амир не мог не почувствовать напряжения юноши.
— Он предаст тебя!!! — вдруг вырвалось само собой.
Мужчина отвернулся к другому своему соседу, слева, и лишь Амани мог уловить его слова:
— Я знаю!
Как и крепкое признательное пожатие.
Первым, что по пробуждении увидел Аман, был, сияющий алым в ореоле из золота солнечных лучей, перстень у себя на руке, и поднес его к глазам, задумчиво любуясь на неповторимую игру граней… Красный бриллиант, каких не наберется и десятка во всем мире!
Но суть даже не в том. Юноша опустил руку, бездумно вертя перстень на пальце, пришедшийся на удивление впору, и об этом тоже стоило подумать: Амир опять втайне готовил для него подарок, от которого остается лишь глубоко вздохнуть, потому что никакие слова не идут на ум — ни достойные, ни недостойные? Кольцо…
Ему дарились драгоценности — много и часто, как признанному фавориту. Само собой перстней и колец среди них было достаточно, но вспомнился почему-то лишь один, когда грозный наместник бросил ему царственный рубин — символ королевского достоинства и любовной страсти, камень Четвертого Неба, сотворенный из света сердца Создателя, которое есть абсолютная любовь… — как бросают корку надоедливому попрошайке!!!
Гнев Небес разумеется, не придавал значения силе самоцветов, кинув первое, что подвернулось, но горный князь, помимо прочего, будучи еще ученым, читающим по звездам, — не мог не знать, что дарит камень, призванный хранить ясность рассудка и отгонять силы тьмы, сторицей возвращая зло пославшему его недругу, символ красоты и непобедимости, — но так же любви и постоянства… Камень, который без опасения могут носить лишь равные ему по чистоте и твердости.
Аман повернул перстень, читая на широком золотом ободке: «неодолимый», «несокрушимый», «неукротимый»… И улыбнулся лукаво: так вот каким ты видишь меня, мой господин князь? Есть чем гордиться, ибо ты прав — я не сдаюсь!
Алая звезда на пальце пылала, как и сердце в груди сейчас, и следуя безотчетному порыву, юноша на доли мгновения прижался губами к горящему в цепких коготках оправы камню: таких даров не дарят для забавы, и возможно только одно — принять вызов!