Прошлая ночь была даже не первым шагом к той близости, которой желал Амир с этим удивительным мальчиком, а скорее всего лишь рывком через один из барьеров, которыми отгородил свое сердце Амани. Справиться с ними было нелегко, но упрекать за них — просто грешно… Князь невольно поморщился, все еще глядя на перевязанные лентой запястья юноши в своих ладонях: их первое соединение принесло и неприятные сюрпризы, о которых он раздумывал, прислушиваясь к ровному дыханию любимого рядом — ему причиняли боль… Проникновение было болезненным, не могло не быть, к сожалению, ведь Амани давно не был с мужчиной и не готовил себя, а Амир был более чем не обделен в достоинстве, но то как быстро, почти мгновенно юноша справился с болью, отбросив от себя, — говорило о многом. О том, что он подразумевал и принимал нечто подобное, и сталкивался достаточно часто, чтобы научиться справляться с этим, даже не задумываясь.
Амир долго думал о предстоящей ночи: как сделать так, чтобы юноша смог забыться, отбросить весь прежний опыт, до конца прочувствовав, что значит заниматься любовью. И вздохнул с облегчением, когда Амани дал ему такую возможность.
— Не туго? — он привлек юношу к себе, второй рукой вынимая из его волос, сдерживающую их заколку.
Не удержался и, исполняя давнее навязчивое желание, почти перецеловал пальцами каждую прядку, а затем и позвонки, которые они укрывали своим плащом.
— Нет… — шепнул Аман, прижимаясь к груди мужчины и откидывая голову.
— Расслабься, мой огненный… не думай ни о чем в эту ночь… — шептал мужчина, лаская гибкую спину, — она вся для тебя! Помнишь? Просто позволь мне любить тебя…
Юноша долго выдохнул, когда ладонь спустилась ниже поясницы, проникая под ту часть одежды, которую он еще не снял. Позволь любить себя… Не за этим ли он сюда и пришел? Амани сам откинулся на ложе, заводя руки и позволяя привязать их к стойке: такие игры не были для него внове, наместник ценил остроту ощущений… Он только отметил, что князь, по-видимому, предпочитает делать все сам, поскольку даже ширваль все еще был на нем.
Но Амиру опять удалось выбить почву у него из-под ног. Раздевшись, мужчина не торопился переходить в решительную атаку или к изощренным забавам. Опустившись рядом, он легонько гладил золотистую кожу, перебирал волосы, разбавляя все это невесомыми поцелуями и ласковыми прозвищами. Юноша не замечал, что через какое-то время он бездумно улыбается и выгибается, подставляясь под властные, уверенные и необъяснимо успокаивающие прикосновения. Когда растаяли последние признаки нервозности, касания стали более дерзкими, дразнящими — шея от границы под волосами до ключиц, плавное скольжение по груди, тем не менее минуя соски, живот, и только потом так же мучительно медленно все-таки освободили юношу от одежды полностью, отогрев ладонями и дыханием каждую клеточку бедер и изящных лодыжек до самых ступней.