Они опять свернули к горам, выйдя к неглубокой прозрачной заводи среди немногочисленной зелени. Ключ бил из-под камней, чтобы тут же, в нескольких шагах от своего рождения, исчезнуть под ними снова, оставив после себя мерцающее прохладой зеркальце… Вода — это дар, означающий жизнь! Позволяя утолить жажду лошадям, Аман опустился у источника и убрал платок, проводя влажной ладонью по лицу, шее, спускаясь по груди почти до рубца, а затем — с трепетом пригубил живительной влаги из протянутой ладони Амира.
Он думал, что они задержатся здесь немного, чтобы потом вернуться в крепость, но оказывается, путь их еще был в самом начале. Князь без труда отыскал тропу, уводившую казалось в самое сердце гор. Она была узка, так что приходилось следовать друг за другом, поднималась все выше и петляла по краю каменистого обрыва, на дне которого, судя по шуму, текла река. Броские виньетки зелени, становившиеся все ярче по мере того, как громче звучал плеск стремительного потока, оживляли склоны, а река неутомимо точила камни, разделяясь на рукава, огибавшие наиболее крупные скалы, и то и дело спадавшие с них по каскаду порогов. Ключи сбегали по склонам тонкими струйками, и как бы прозрачны не были воды, их насыщенный цвет говорил о том, что неширокое русло реки достаточно глубоко.
Тропа сошла на нет у невысокого водопада, буквально уперевшись в кипевший на камнях поток. Проехать дальше было невозможно, а вот пройти, как оказалось, вполне.
— Настоящее похищение! — рассмеялся юноша, привязывая вороного, рядом с невозмутимым Ахафисом князя.
— Разумеется, — хищно усмехнулся в ответ Амир, подавая ему руку, чтобы помочь подняться на скалы над водопадом. — Как дикий горец, я просто обязан увезти свою добычу в тайное и недоступное убежище, чтобы сполна насладиться доблестно добытым сокровищем!
Мужчина тоже категорически не желал, чтобы его драгоценный загрустил, позволяя теням прошлого вновь завладеть собой.
— А добыча последует в убежище самостоятельно, или ее уволокут, закинув через плечо? — озорно поинтересовался Аман, стараясь изо всех сил сдержать томящую дрожь, пробегавшую по телу, потому что запрыгнув на высокий валун, оказался в крепких объятьях князя.
Амир весело фыркнул, и с явной неохотой отпустил юношу.
— Ты грациознее легконогой серны и стройнее кипариса на склоне, огненный мой! Но боюсь, что здесь мы так не пройдем.
Амани выразительно выгнул угольную бровь, и последовал за скрывшимся в расселине мужчиной, чтобы через короткое мгновение задохнуться от восторга, благодаря открывшемуся зрелищу.