Нелегким он обещал быть для обоих, но если князь в мыслях уже возвращался ко вчерашнему посланию, то Амани заглянув в глаза рассвету — ужаснулся прежде всего себе и своим порывам! Юноша лежал, молча вслушиваясь в биение сильного сердца, движение ладони, которая неторопливо спустилась по его спине, мягко очертила ягодицу, огладила бедро, вернулась выше, к плечу… И думал.
— Отчего ты так нежен со мной? — совершенно серьезно вдруг проговорил Аман.
— Разве для этого нужна какая-то особая причина? — явно удивился его неожиданному вопросу Амир. — Я говорил уже, ты дорог мне, и мне нравится видеть, что тебе хорошо со мной.
«Мне слишком хорошо! Никогда еще не было так хорошо, как с тобой… Это-то и опасно!»
Все умиротворение слетело разом. Аман осторожно высвободился из объятий, и мужчина не стал удерживать его, с тревогой наблюдая за задумчивым юношей. Конечно, рано говорить о пылкой и взаимной любви с его стороны, но Амани не таков, чтобы ложиться под кого-то только лишь из страха, выгоды, похоти или любопытства. В душе, для себя — всегда он занимается любовью, а не обслуживает господина, иначе не сопротивлялся бы так долго и отчаянно-упорно… Продолжение последней мысли заставило нахмуриться:
— Нари, — все еще не поднимаясь, окликнул Амир медленно одевавшегося юношу, — ответь, пожалуйста… Правда ли, что у тебя был только один мужчина?
Он проклял себя за неловкие слова, когда ошарашенный Амани даже замер на мгновение, так и не запахнув тонкого узорчатого халата: не то чтобы вопрос совсем был неожиданным, однако почему теперь? Амир ревнует или беспокоится, а если беспокоится — о чем?! Амани показалось, что он уловил ход мыслей князя, и уточнил, демонстративно выгибая угольную бровь:
— Мужчина?
Уголки губ дрогнули в многозначительной усмешке, и юноша весомо подтвердил своему повелителю:
— Мужчина — один!
А в следующую минуту, дико полыхнув очами, — он выскочил за двери, готовый в буквальном смысле надавать себе по губам, осознав, кому и в чем только что признался.
* * *
Проговорился, как сопливый недоросль! Когда Амани влетел в свои покои, — на нем на самом деле не было лица. Прошипев нечто, не переводимое на любое из человеческих наречий, он рухнул на свой облюбованный диванчик, полосуя ногтями вышивку подвернувшейся подушки не хуже озадаченной и перебуженной пантеры: ИДИОТ!!! Плод связи слизня и креветки! Да по сравнению с ним — Тарик воплощенное самообладание и самодисциплина! Аллах, за что, за какие прегрешения, ты помутил рассудок одного из несчастнейших своих созданий?!
И как теперь быть со своим признанием… Он ни на йоту не покривил душой: рядом с Амиром меркло все! Таких мужчин не существует, а о подобном господине даже не мечтают!