— Нет, я не могу вломиться. Это выходные в честь Гэбби.
— Ты должна приехать, — быстро сказала я. — Ты остановишься в моей комнате и будешь моим телохранителем. Что, если Ксандер снова попытается переспать со мной и вся моя семья увидит, как мы будем играть в ковбоев и индейцев в спальне?
— Боже мой, то есть ты согласишься, если он снова попытается с тобой переспать?
— Нет. — От этого промаха я покраснела. — Я имела в виду, что да, может быть, я не знаю. Я знаю, я само воплощение зла, если думаю о том, что такое может произойти, но он, черт возьми, такой сексуальный.
— И ты знаешь, что они не любят друг друга.
— Да, — вздохнула я. — Хотя это и не оправдывает меня. Если сейчас я пересплю с ним еще раз, учитывая все, что я теперь знаю, то буду сукой. Большой сукой. Больше, чем сама Гэбби.
— Это точно.
— Элис, спасибо, — процедила я в телефон.
— Прости, но так и есть. Ты не можешь спать с отцом своего племянника. В противном случае это оказалось бы совершенно неправильным.
— Я понимаю.
— Это окажется даже хуже, чем в шоу Джерри Спрингера.
— Нет ничего хуже, чем шоу Джерри Спрингера, — усмехнулась я, отреагировав на ее комментарий и вспоминая причину, по которой мы стали такими хорошими подругами. Мы были с ней на одной волне.
— Точно, — улыбнулась она. — Так, во сколько мне нужно приехать завтра? — обыденно спросила она.
— Ну, братья приедут рано, и мы все вместе собирались позавтракать блинами.
— Я люблю блины, — охотно отозвалась она.
— Тогда тоже приезжай пораньше.
— Уверена? — помедлив какое-то время, спросила она. — Я не хочу мешать семейному времяпрепровождению.
— Элис, ты — часть семьи, — тихо сказала я. — Ты ведь моя лучшая подруга, и мои родители считают тебя своей дочерью, а братья еще одной сестрой. — Черт, почему я сказала, что они считают ее сестрой? Я знала, один из них нравился Элис, но я не была уверена какой.
— Ну спасибо. — Ее голос был печальным. — Я приеду к девяти утра.
— Здорово, не могу дождаться, когда увижу тебя.
— А сейчас не делай ничего из того, чего не стала бы делать я этим вечером.
— Я ничего не собираюсь делать, — тут же отозвалась я и посмотрела на дверь своей спальни. — Я собираюсь идти спать и не выйду из комнаты, пока ты не приедешь сюда.
— Дуреха.
— Потому ты меня и любишь.
— Ладно, пойду собирать вещи. Увидимся утром, договорились?
— Договорились. Пока, Элис. — Я повесила трубку и прилегла на кровать, со стоном посмотрев на потолок. Мне в голову лезли мысли о Ксандере. Где он был сейчас? О чем он думал? Думал ли он обо мне? Я перевернулась и зарылась лицом в подушку. Мне было необходимо перестать думать о нем, иначе можно сойти с ума. Я приподнялась на кровати и решила выйти из комнаты. Я пока не чувствовала себя уставшей, и если бы осталась в спальне, то стала думать о тех вещах, которые могла бы совершить в своей постели; нехороших вещах, о которых мне не стоило думать. Я решила спуститься вниз и захватить колу на кухне, а потом пройти на задний двор и покачаться на кресле-качалке, которая досталась нам от бабушки еще тогда, когда я была маленькой. Я любила то кресло, оно возвращало меня в детство, когда мне нравилось качаться на ноге отца или одного из братьев, если у них было время для меня. У меня было счастливое детство, если не считать сестры, выводившей меня из себя, когда я была подростком. Я не была уверена, будут ли у нас с ней когда-нибудь такие отношения, как у меня и Элис, и от этого становилось грустно.