Но в данный момент я шел не в постель к желанной женщине, а в холодный душ, выйдя из которого, решил, что все мои реакции с Евой – это нервное, из-за работы.
Организм на взводе, вот и чудит, поэтому нужно разобраться и только потом со спокойной душой пускаться во все тяжкие с женщинами.
А то кто знает, может, реально старею? Сегодня кончил не начав, а завтра сердце встанет.
Утром я сразу из дому поехал по первому адресату от Клауса. Небольшая встреча с тем, кто меня не особо ждал, разговору рад не был, и чью политическую карьеру я обещал уничтожить, если спущенные на мой бизнес церберы не залезут обратно в клетки.
Мужик, чью фамилию и в новостях-то упоминали всегда благоговейно, аки ангела небесного, едва взглянул на фото, побледнел и все понял, а потом рассыпался обещаниями, что сделает все, что в его силах.
Я дал ему три дня, а уже после, в офисе, продолжил изучать остальные досье и выбирать следующую жертву. Политик – это прекрасно, но мне бы к налоговику подобраться, да так, чтобы это не выглядело со стороны, как Руслан Коршунов приехал к Польскому, дал тому взятку, а на следующий день все проблемы исчезли. В идеале нужна была случайная встреча.
В итоге все решил случай. На почту пришло очередное приглашение на закрытую афтерпати для богатых идиотов – любил местный золотой свет иногда собраться за городом и покозырять дорогими и новыми тачками. Я хотел, как обычно не читая, удалить послание, но промахнулся с кнопкой и открыл, а там зацепился взглядом за знакомую фамилию в списке гостей. На вечеринке будет присутствовать тот самый деятель налоговой сферы…
Прекрасно.
Приехав домой, с вечера распорядился, чтобы горничная положила мне с собой кофр с запасным костюмом на выход, а водитель подготовил спортивный автомобиль к пафосному выезду в свет.
А после думал, что пойду к Еве, вот только память о вчерашнем фиаско не желала утихать, а голова – соображать адекватно. Решив, что еще день отсрочки ничего не изменит, ушел в свою спальню, не заходя к сирене. Уже в ванной, горько улыбаясь себе в зеркало, действительно понял, что старею. На голове отчетливо проявилась первая седина…
“Подлецу все к лицу” – вдруг вспомнилась шутка, которой мама обычно бодрила папу, когда тот начал рано лысеть. Она тепло ему улыбалась даже тогда. И хотя отец жутко психовал по поводу идеального блеска на голове там, где раньше были волосы, за меня он радовался, что мои волосы не в его породу.
Мне тогда было лет двенадцать, и я смотрел на это все снисходительно-пофигистично и даже смеялся над тем, что взрослого мужика могут волновать такие вещи, как прическа. И вот я достиг того возраста, когда из-за этого могут развиться реальные комплексы.