Вот только Руслан усмехнулся и ответил совершенно без раздражения, даже более спокойным и довольным тоном, чем раньше:
– О да. Именно это. – Он пружинисто встал, поправил манжет и рассеянно добавил: – Николай пришлет к тебе специалистов по всей этой девичьей лабуде… Говорят, что ничто не радует женщину так, как новый маникюр. Проверим?
Он вышел, удовлетворенно кивнув и осторожно прикрыв за собой дверь. А я так и стояла: голая, злая и униженная.
Поганый извращенец!
Сволочь!
Негодяй!
Значит, хочет, чтобы я привела себя в порядок и сама умоляла взять? Что ж, я смогу и это! Я смогу.
Руслан Коршунов
Я вышел из комнаты Евы довольный, как никогда.
Наконец-то прошла ее апатия, и птичка снова начала ругательно чирикать. Помнится, меня это вначале не устраивало. Теперь я понимаю, что злость и ярость и правда можно обернуть в любую другую эмоцию, а вот добиться страсти от амебы, валяющейся поперек кровати – сложно.
Всегда ненавидел людей, впадающих в состояние жертвы. Надо бороться, даже когда от тебя ничего не осталось. Если бы я всякий раз, когда наступал жизненный пиздец, складывал руки и шел ко дну, то мои кости уже давно обчистили бы рыбы.
Бизнес не терпит слабаков. А жизнь мало от него отличается, если смотреть в самую суть.
Ну, а Ева – это нежная птичка, которой я даю последний шанс.
Кстати, наверное, не помешает смотаться в Гнесинку.
Кивнув своим мыслям, я вышел из дома, сел в тачку, завел двигатель и с ходу выжал максимум. Хотелось скорости и страсти. Или бешеного секса, чтобы снять напряжение. Так как последнее мне пока не светило, пришлось довольствоваться первым.
До академии Евы я доехал через полтора часа и отправился в ректорат. Двигаясь по коридору, замечал, как студенты расступаются в стороны, едва меня увидев, хотя до этого в узком пространстве царила толкотня. Сдержанно усмехнулся уголками губ, понимая, что в людях все же есть очень многое от животных. Они чуют сильного хищника и предпочитают убраться с дороги.
Но вместе с уже привычными чувствами из самого дальнего, затерянного на просторах тундры моей души уголка начали подниматься совершенно другие эмоции.
Я ведь тоже когда-то бредил этим местом… Так давно, что теперь все кажется неправдой.
К самому ректору меня проводила обширная дама преклонных лет, которая сначала встретила сурово, но растаяла буквально через пару искренних комплиментов. Я не солгал, голос у мадам и правда был приятный, хоть уводи в качестве личного секретаря в свой офис.
В просторном кабинете, отделанном ореховыми панелями, полном антикварной мебели и безделушек, за массивным столом сидел сухонький импозантный старик.