Однако время шло, еловые лапки еще раза два дотрагивались до моего лица, а возок катил вперед ровно и гладко.
Значит, мы были на лесной дороге.
Я решил, что она должна куда-нибудь вывести, и отдался на волю судьбы. И действительно, прошло, может, минут тридцать, и впереди маняще замигал розовый огонек, такой живой и теплый в этой промозглой и мокрой тьме.
Вскоре мы смогли разглядеть, что это не хата лесника и не шалаш смолокура, как я подумал вначале, а какое-то огромное строение, слишком большое даже для города. Перед нами — клумба, черное жерло еловой аллеи, откуда мы выехали, вокруг мокрые деревья.
Крыльцо было под каким-то высоким навесом, на двери висело тяжелое бронзовое кольцо.
Сначала я, затем кучер, потом снова я стучали этим кольцом в дверь. Стучали несмело, стучали немножко посмелее, били кольцом наотмашь, переставали, звали, потом били в дверь ногами — хоть бы хны.
Наконец за дверью заходили, неуверенно, робко. Затем откуда-то сверху послышался сиплый женский голос:
— Кто такие?
— Мы путники, тетушка, впустите.
— А не с охоты ли вы часом?
— Какая там охота, мокрые с головы до пят, едва на ногах держимся. Ради бога, впустите.
Женщина помолчала, потом с нотками нерешительности спросила:
— А кто же вы такие? Фамилия какая?
— Белорецкий моя фамилия. Я с кучером.
Бабуля за дверью вдруг оживилась:
— Граф Белорецкий?
— Надеюсь быть графом, — ответил я с плебейской непочтительностью к титулам.
Голос посуровел:
— Ну, и иди себе, добрый человек, туда, откуда пришел. Видите ли, он на графство надеется. Шуточки ночные! Пошел, пошел. Поищи где-нибудь в лесу берлогу, ежели ты такой шустрый.
— Бабуля, — взмолился я, — с радостью поискал бы, чтоб не беспокоить людей, да я не здешний, я из уезда, заблудились мы, сухой нитки нету.
— Прочь, прочь, — ответил неумолимый голос.
Другой на моем месте, может, схватил бы камень и в ответ на это стал бы бить в дверь, осыпая жестоких хозяев проклятьями, но я даже в этот миг не мог избавиться от мысли, что это плохо — силой вламываться в чужой дом. Поэтому я только вздохнул и обратился к кучеру:
— Ну что же, пойдем отсюда.
Мы было направились к возку. Видимо, наша уступчивость произвела хорошее впечатление, потому что старуха, смягчившись, бросила нам вдогонку:
— Погодите, подорожные. Кто же вы такие?
Я побоялся ответить «фольклорист», потому что дважды после этого слова меня принимали за мазурика. Поэтому ответил:
— Купец.
— А как же вы попали в парк, если вокруг каменная стена и чугунная ограда?
— А я и сам не знаю, — ответил я искренне. — Ехали где-то, видимо, по болоту, куда-то провалились, едва выбрались… Ревело там что-то…