Ефрейтор взглянул на ротного.
– Сломай его и утопи обломки. – Гришунин сплюнул. – Фартовый, называется!
– Если не ваш, был бы другой…
Ротный пропустил реплику Покровского мимо ушей.
– Уноси! – скомандовал лейтенант бойцам и обернулся к Ворончуку. – Я машину дам.
– Сам отвезу, – заявил контрразведчик. – Дело по моей части. Покровский, тоже поедешь.
– Ясный день… виноват… есть!
– Доктора тебе поручаю, глаз с нее не спускай. – Василий обернулся к бойцам. – Еще двое, ко мне. Да, вы, оба… поедете в качестве сопровождения.
– Есть! – Ответил один из назначенных бойцов.
– Е… – Вместо полного слова изо рта у второго выплеснулась темная кровь.
Глаза у солдата закатились, и он сел на землю.
И тогда застывшим в недоумении бойцам и офицерам открылась совершенно невероятная картина. Позади упавшего солдата стоял немец с кровавым месивом вместо одного глаза. В руке он сжимал дважды окровавленную финку Ворончука. Ту самую, что еще минуту назад торчала у диверсанта из глазницы, а теперь пробила легкое подчиненному Гришунина.
– Твою ж мать! – вырвалось у лейтенанта.
Почти одновременно с возгласом он выдернул из кобуры ТТ и влепил все восемь пуль в голову воскресшему фрицу. Через развороченный затылок немца вылетели почти все мозги, лица у фрица тоже практически не осталось, но особого изменения обстановки не произошло. Диверсант едва не упал навзничь, но восстановил равновесие, а затем, будто бы демонстрируя, что лейтенант не добился результата, поиграл финкой, сделал несколько четких выпадов и встал в боевую стойку.
Солдаты невольно попятились. Лейтенант же деловито перезарядил пистолет, сунул обратно в кобуру, взял наперевес ППШ и рявкнул через плечо:
– Курдюмов, зажигалку сюда, быстро!
– Все назад! – скомандовал Ворончук, уловив мысль ротного. – Лопаты готовь!
– Разрешите, я ему… – протиснулся вперед боец с лопаткой, тот самый «рубака».
– Жди! – ответил Ворончук. – Дернется – бей.
– Товарищ лейтенант! – вдруг раздался вопль с другой стороны блиндажа. – Тут еще один встал!
– У кого там встал? – Гришунин поморщился. – Курдюмов, твою душу, сколько можно ждать?!
– Здесь! – Из боковой траншеи появился взмыленный боец с огнеметом. – Поджигаю!
На кончике ствола огнемета вспыхнул огонек.
– Огонь!
Струя горючей смеси из огнемета превратила одноглазого немца в большой яркий факел. Курдюмов оказался не жадным и потратил на диверсанта один из трех баллонов огнесмеси. Но диверсант будто бы не понимал, что горит. Он по-прежнему стоял, ожидая противника для ножевой схватки.
Зрелище было не для слабонервных.
– Товарищ лейтенант! – повторился вопль с другой стороны блиндажа. – Фриц перезаряжает! Который с башкой на плече!