– Туда! – махнул лейтенант, и боец Курдюмов метнулся на другую сторону блиндажа.
Новый факел вспорол темноту и высветил обстановку внутри блиндажа. Там было вроде бы пока спокойно… насколько это вообще было возможно в такой мистической обстановке.
– Тарщ лейтенант, – огнеметчик выглянул из блиндажа, – третьего жечь?
– Шевелится?
– Нет.
– Жги все равно!
– У него башка отдельно.
– Все запчасти жги!
– Рискуем блиндаж подпалить!
– Курдюмов, по шее захотел? Выполняй приказ!
Кроме Гришунина и Курдюмова, все прочие пребывали в оцепенении, даже боевитый Ворончук. Вид горящего, но не падающего диверсанта в боевой стойке буквально завораживал.
– Господи, помилуй, – проронил кто-то из бойцов.
Покровский, услышав это, невольно перекрестился. Подействовало идеологически вредное обращение к Богу и на Ворончука – заставило его очнуться.
– Игорь! – крикнул контрразведчик. – Догорят – закопать! Место обозначь! Мы поехали.
– Сделаю. – Лейтенант махнул Ворончуку. – Давай, Вася, спасай моего земляка!
Покровского сначала удивила такая относительно спокойная реакция офицеров на явно нештатную ситуацию, но потом он вспомнил, что сутки назад и сам не сильно-то озадачился, когда отражал атаку «неубиваемых» немцев. И Филин с Бадмаевым тоже дрались так, словно видели «ходячих мертвяков» каждый вторник.
Ко всему прочему, за долгие окопные дни и ночи офицеры научились расставлять приоритеты. Сначала жизнь, потом смерть. В любых ее проявлениях.
«Все верно, – сделал вывод Покровский, когда помог загрузить в машину Филина, подсадил отрешенную, но послушную Еремину и запрыгнул на борт сам. – Сначала дело, после – разбор полетов. А не будет разбора по причине недостатка понимания из-за дефицита знаний, так тому и быть. Доложили и забыли, пусть командиры думают. Главное, что найден способ уничтожения новой угрозы. Остальное вторично. На войне как на войне…»
* * *
Развернутый в поле медсанбат – это почти три десятка палаток, расположенных в определенном порядке, на предписанном расстоянии друг от друга. Определена и штатная численность личного состава, количество оборудования, схема снабжения медикаментами и расход материалов. В его структуре учтено почти все, и это жизненно необходимо.
Жизненная необходимость – первая и последняя причина, по которой Отдельные медико-санитарные батальоны разворачивались именно так, как положено по штатному расписанию, где бы то ни было и когда угодно, с любой частотой. Если требовалось, то хоть каждый день.
По мере продвижения фронта, сначала на восток, а потом обратно на запад, частота плавала, но, если брать «среднюю температуру по больнице», статистика не менялась. Медсанбат сворачивался и разворачивался в среднем раз в две недели.