«С другой стороны, – Леонид попытался рассмотреть тему с разных сторон, – это напоминает эпизод из моего собственного опыта, причем недавнего, с Варварой. Она сказала, и я поверил, пошел за ней, как привязанный. Ворончук ведь живой человек, вполне мог, подобно Филину, запасть на Алевтину. Она описывается, как очень красивая и обаятельная женщина. Мог Василий поддаться ее чисто женским чарам и потому был «сам обманываться рад»? Мог. Это вторая версия после тайного умысла Ворончука. И третий вариант: автор записей неточно описал этот эпизод. Еремина могла предъявить еще что-то в свою пользу».
Зимин повертел все три версии, отбросил последнюю, затем первую и, наконец, вторую тоже. Василий Ворончук мог сколько угодно «западать» на Алевтину, но не имел права терять из-за нее голову. Это просто не укладывалось в рамки его сознания, отформатированного, как сказали бы сейчас, контрразведкой Смерш. Самая эффективная контрразведка Второй мировой культивировала в своих сотрудниках особое сознание, очень устойчивое к любым соблазнам.
«Но устойчивое ли к гипнозу? Версия номер четыре. Кстати, тоже перекликается с моим опытом. Варвара, конечно, не владеет гипнозом, но что-то этакое, завораживающее в ней есть. Было ли нечто подобное в Алевтине? Почему бы нет?»
Леонид встрепенулся и мысленно себя одернул. Сколько можно съезжать на личные переживания? Какое они имеют отношение к делу? Что дают заочные сравнения доктора Ереминой с Варварой? Ничего, кроме повода отвлечься от работы и уплыть в мечты о своем, душевно близком.
«Раз поплыл, надо прерваться, перезагрузиться».
Зимин встал из-за стола и подошел к приоткрытому окну.
Хаотичное для постороннего взгляда, но на самом деле соответствующее внутреннему распорядку движение на территории базы явно изменилось и качественно, и количественно.
Бодрые массы обитателей теперь не бродили, бегали или вышагивали, как прежде, а передвигались быстрым шагом, небольшими группами и преимущественно от центра к периферии. В обратном направлении двигались длинные легковые машины марки ЗИЛ. В народе такие лимузины назывались «членовозами», поскольку в них обычно ездили члены правительства или крупные партийные шишки. Все лимузины парковались перед «башней». Кто из них выходил, Зимин не видел, поскольку из его окна просматривался только краешек автостоянки.
Это что касается скорости и массовости перемещения. А вот качественно обитатели преобразились в том смысле, что сменили тренировочные костюмы и обезличенную полувоенную одежду на полевую форму, поверх которой были надеты легкие бронежилеты. Оружие тоже имелось, в большинстве своем тоже легкое, преимущественно – пистолеты-пулеметы и штурмовые многозарядные дробовики. Почему-то много было именно этих самых дробовиков. Более серьезные автоматы Калашникова или бесшумные «винтари» имелись только у трети бойцов.