Зимин открыл первый из сканов. На экране «Веги» появился старый пожелтевший лист с машинописным текстом. На этот раз не зашифрованным, зато на немецком. Леонид опять подключил к делу свои познания в иностранных языках и перевел заголовок. «Агентурное донесение».
Зимин открыл второй скан и прочитал то же самое, но по-русски. Похоже, к оригиналу старинного «агентурного донесения» прилагался такой же древний перевод.
«Хорошо. И что же тогда третье?»
Леонид открыл электронный документ, пробежал взглядом по первым строчкам и понял, что это снова художественная реконструкция событий. Вероятно, событий, описанных в «агентурном донесении». Кстати сказать, автор угадывался прежний – тот, который написал зашифрованные тексты. Только «эпилог» не был зашифрован.
Зимин пару секунд поразмышлял, какой из документов следует читать первым, затем уселся поудобнее и погрузился в текст реконструкции…
Сентябрь 1945 года, борт грузопассажирского судна «Анна Эрбе», рейс Мадрид – Буэнос-Айрес
Вот уже неделю Отто фон Штиль имел аргентинский паспорт, но до сих пор не удосужился выучить свое новое имя. Хорошо, что почти весь экипаж, от капитана до стюардов, говорил по-немецки, поскольку на девяносто девять процентов состоял из соотечественников. Главный минус ситуации заключался в том, что в таком окружении Отто не имел совершенно никакой возможности освоить хотя бы основы языка принимающей стороны. Единственным иностранцем на борту считался «образец номер один», но и он не мог исправить положение. Его родной язык был русский.
Впрочем, языковая проблема теперь стала единственной, и в этом заключался главный плюс ситуации. Все остальные проблемы, заботы, горести, невзгоды и беды растворились за кормой судна, в Атлантическом океане.
«Как хорошо, что мой новый дом не в горах, а на побережье». Отто чуть сдвинул шляпу и окинул взглядом далекий, подернутый дымкой горизонт.
Солнце отражалось в волнах, и миллиарды бликов вели затейливую игру, ни названия, ни правил которой не знал ни один человек на планете. Фон Штилю это нравилось.
Он готов был вечно сидеть в удобном шезлонге на верхней палубе и наблюдать за этой игрой, размышляя обо всем и ни о чем. Он так устал за последние годы! От напряженной исследовательской деятельности, от войны, от ежедневных встрясок и переживаний… от всего на свете, черт возьми! Сейчас ему хотелось просто смотреть на море и плыть, плыть… сколь угодно долго.
«В спокойную новую жизнь. Видит Бог, я сделал для рейха все, что смог. Для прежнего рейха. Сделаю не меньше и для нового, но… не сейчас. Позже. А сейчас только море, солнце, пара коктейлей и неспешная беседа».