– Найди какой-нибудь футляр, – негромко, одному только Покровскому сказал Никита.
Ефрейтор кивнул, незаметно подобрал шприц и на время исчез.
– Придержать бы ее, – проронил пожилой лейтенант. – Кто знает, что у нее в голове сейчас? И что потом будет. А если буйной сделается? Еще машину помнет.
– Она ж фанерная у тебя.
– Это двери, а капот, а крылья?! Фара и так одна, если снесет, как поедем?
– Ладно, не гунди, придержим, – пообещал Жданов. – Филин, тебе поручается. Покровский молодой еще, а мне уже поздно девок лапать.
Рядом с Никитой снова присел Покровский.
– В пробирку слил, – тихо доложил он. – Шприц в кабине бросил, на пол, чтобы вопросов не возникло.
– Все правильно сделал. Храни пробирку как зеницу ока и молчок.
– Понятно, что молчок. – Ефрейтор вдруг встрепенулся и повысил голос. – Командир, держи ее!
Покровский дал подсказку вовремя. Алевтина вдруг выгнулась дугой и неприятно заскрежетала зубами. Филин навалился сверху и прижал ее к земле всем своим весом. Доктор дернулась еще пару раз и затихла. Никита ослабил нажим, но отползать в сторонку не спешил.
– Сойди с меня, – вдруг едва слышно шепнула Еремина. – Или заставлю жениться.
– Я готов, добровольно. – Филин поднялся. – С возвращением. Как самочувствие?
– Полно тебе… с мертвым о здоровье… – Алевтина глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Вижу плохо. Будто бы на солнышко насмотрелась. И слабость… шевельнуться не могу.
– То есть рискнули вы напрасно? – За спиной у Жданова появился майор Золкин.
Следом за майором приковылял понурый, словно побитый пес, подполковник Стасенко.
– Я была вынуждена рискнуть.
– Спасая пленного немца? Вы понимаете, как это звучит?
– Нормально звучит. Я не пленного спасала. Я вас спасала. Совесть вашу. Облик человеческий.
– Вот спасибо! – ехидно хмыкнув, воскликнул Стасенко.
– После войны поблагодарите. Сейчас это странно звучит, но потом вы поймете.
– Сейчас нам важно понять другое, – на Золкина скрытая моральная составляющая ситуации не произвела впечатления. Он обвел вопросительным взглядом всех, кто был в курсе дела. – Расчетного эффекта мы не получили. В чем проблема? Ведь теоретически смесь такая, что мертвого в бой поднимет, но доктору Ереминой она не придала ни сил, ни смелости, ни бесчувственности.
– «Мертвого в бой»? – Филин наконец поймал озарение и упаковал его в короткую мысль. – Может, так и было?