Энди не стал объяснять, что существуют автошколы, в которые можно поступить с пятнадцати лет и получить водительские права. Беттина, которой было двадцать один год, никогда не училась в учебных заведениях. Она получила домашнее образование. Ее обучали рукоделию, иностранным языкам, рисованию, стихосложению, а также преподавали историю и литературу. За ужином отец похвалил ее, сообщив с гордостью, что она очень хорошо пишет. Он выразил надежду, что в будущем его дочь, возможно, напишет книгу. Беттина зарделась от смущения и заявила, что собирается написать историю семьи, даже если ее никогда не опубликуют. Сибилла знала, что Беттина сдержала слово и написала такую книгу.
– Если она будет сочинять книги, то останется старой девой, – проворчала бабушка. – Женщины не должны заниматься литературным трудом. Мужчинам это не нравится.
Августа не сомневалась в своей правоте, хотя в ее время было немало женщин-писательниц.
Вскоре в столовой появился Филлипс с подносом в руках. На нем стояли графины с напитками. Все встали из-за стола и последовали за дворецким в гостиную. Блейк по дороге рассказывал Берту о своей компании. Гвинет и Сибилла говорили о детях, а молодежь шутила. Шествие замыкали Августа и Ангус. Но когда они дошли до большой гостиной, которую Сибилла убрала цветами, точно так же, как и накануне вечером, Баттерфилды внезапно исчезли, словно растаяв в воздухе. Члены семьи Грегори растерянно переглянулись. Они одни стояли в комнате. Однако на сей раз никто из них не удивился. Родители и дети медленно поднялись наверх, делясь впечатлениями о новых друзьях.
– Все это странно, мама, ты не находишь? – спросил Энди.
Сибилла не стала отрицать очевидное.
– Да, конечно, сынок. Но подобное случается, правда, это трудно объяснить.
Никто не стал ей возражать. Этот вечер понравился всем даже больше, чем предыдущий. Одевшись соответствующим образом, родители и дети чувствовали себя непринужденно.
Войдя в свою комнату, Блейк снял смокинг и посмотрел на жену так, словно впервые видел ее. Она была необычайно красива в вечернем платье, которое не надевала, казалось, целую вечность. Ее внешний вид настроил Блейка на романтический лад.
– Ты сегодня потрясающе выглядишь, – промолвил он и поцеловал Сибиллу.
Она улыбнулась:
– Ты тоже очень элегантен.
– По-моему, в идее являться каждый вечер на ужин при полном параде что-то есть, – добавил он, расстегивая платье жены.
Оно упало к ногам Сибиллы, и Блейк залюбовался ее телом в мягком рассеянном свете бра и луны. Блейк хотел сказать, что ужинать с призраками было довольно странно, но промолчал, потому что эти слова не выражали тех чувств, которые он испытывал сейчас. Его захлестывало ощущение счастья, радости бытия. И в каком бы веке они сейчас ни находились, главным человеком для Блейка являлась жена. Он беззаветно любил ее, невзирая на годы и странности судьбы.