Главный хирург Александр Степанович Калугин в синей, жёсткой трёхдневной щетине. Он устал, поэтому резок, нетерпелив. Высоко поднятые и широко расставленные в локтях его руки, наверно, затекли: жилы на них потемнели, набухли, свились в тугие, как верёвка, узлы.
- Кохер.
- Пеан, - говорит он устало ассистенту Сергею Улаеву.
- Ножницы.
- Скальпель.
- Тампон с риванолом.
- Бактериофаг.
- Противостолбнячную сыворотку.
- Готовить переливание крови.
Наташа Глызина - на её белом, утомленном лице видны лишь глубоко запавшие, но всё ещё такие прекрасные, задумчивые глаза - ответила еле слышно:
- Крови нет, Александр Степанович...
- Как так нет? В аптеку бегом!
- И в аптеке нет. Будет только к утру.
Калугин раздельно, как будто читал по складам, грубо выругался. Вскинул вверх бульдожий, тупой подбородок:
- Чёрт бы вас всех побрал, о чём вы думаете?!
- Александр Степанович, Facies hippocratica , - сказала подававшая наркоз Галя Пятитонка, толстая, пышная в белом халате. - Пульс частый, но слабый, нитевидный.
- Что, я сам не вижу без вас?! К чёрту! К чёрту!
Стоя в дверях в белом, закапанном йодом, нестерильном халате, я с вниманием и завистью наблюдаю, как спокойно, размеренно, словно раз и навсегда заведённые автоматы, работают хирургические медсёстры под началом Калугина и как он движется сам, строгий, умный и властный, в сверкании мощных рефлекторов, в блеске никелированных инструментов, ножей, ножниц и бесчисленных склянок и биксов, как он берёт скальпель и вдруг проводит им по бледной, бескровной коже.
- Кровь! - вдруг с тоской сказал Калугин. - Кровь! Где кровь?! П-почему нет крови? Без-зобраз-зие! - произносит он сквозь зубы, и мне показалось, что подбородок его задрожал.
Всё ещё стоя в дверях, я сказала:
- Александр Степанович, а у меня первая группа...
Он искоса вдруг метнул на меня взгляд. Подошёл к Наташе Глызиной и как-то неловко к ней привалился, наклонив голову, и Наташа быстрым мягким движением чистой салфеткой вытерла с его лба крупные капли пота.
- Раздевайся! - приказал Калугин, показав рукой куда-то себе за спину, за белую занавеску. - Быстро! Ведь он уже мёртв! Понимаешь ты или нет?!
Лежа на застеленном простынями столе и укрытая до подбородка, с обнажённой рукой, туго стянутой резиновыми жгутами, я слышу, как Калугин командует, оживляясь:
- Шприц с длинной иглой!
- Адреналин!
- Кислород, искусственное дыхание!
- Грелки к ногам и к рукам! Растирайте, растирайте! Массируйте!
- Кровь! Скорее кровь!
- Готовьте глюкозу!
И вдруг кричит, топает ногами на ассистента: