— Боюсь, что эти четыре подростка не все жертвы данной истории.
— Какой истории? — поправляя очки, поинтересовалась женщина.
— Это мне пока тоже не известно… Скажите, пожалуйста, все четверо находятся в шоковом состоянии?
— Нет. Один из подростков сказал, что его зовут Гарри Фитч. В отличие от других он хотя бы может разговаривать.
— Прошу Вас дайте мне десять минут общения с ним.
— Ничем не могу помочь, детектив, — отрезала она и чуть мягче добавила. — Поймите, излишние вопросы и тяжелые воспоминания могут сломать его. Дайте ему хотя бы неделю восстановления.
— Я не буду разговаривать с ним о произошедшем.
— Что? — удивилась женщина. — Тогда о чем Вы хотите побеседовать с ним?
— О нем, — коротко ответил Алекс.
Палата Гарри Фитча походила на простую комнату жилого дома. Белый цвет хоть и преобладал в помещении, но не нагонял больничной тоски, как это обычно происходит. Помимо кровати, на которой сидел пациент, уткнувшись в пол, комната была обставлена столом с двумя стульями и умывальником. Страшное на внешний вид здание психиатрической больницы хранило уют и защищенность. Единственное, что смущало — окно обветвленное клетчатой решеткой.
Перед входом в палату главврач заверила, что будет находиться до окончания разговора:
— При первых приступах недомогания я буду вынуждена выпроводить Вас, — заверила женщина, открывая дверь палаты. — Поэтому продумывайте вопросы.
Детектив кивнул, заходя в чистое помещение. Серый холод на мокрой картине окна казался фильмом, выдуманным и нереальным, но семнадцатилетнему юноше была безразлична реальность… Он боролся внутри.
Детектив сел за стол, вытаскивая из внутреннего кармана бумагу и карандаш.
— Здравствуй, Гарри, — поприветствовал он пациента. — Как твои дела?
— Я Вас не знаю, — подобно роботу, не поднимая глаз, сказал Фитч.
— Да ты меня не знаешь… Я, Алекс. Частный детектив, — назвав свою профессию, он ожидал какой-либо реакции, но тщетно — пациент продолжал смотреть в пол.
«Нужно как-то его расшевелить…»
— Гарри, ты любишь дождь?
— Да… Я люблю дождь… но только летний, — он делал продолжительные паузы между репликами.
— Хм, а почему именно летний?
— Потому, что он… теплый… — слеза скатилась с одного глаза, но юноша продолжал говорить, даже не дернув голосом. — Когда мы выбирались, я мечтал только о теплой воде… А она была ледяная, и иногда казалось, что меня кто-то кусает, но я знал — в такой воде никого нет… Слишком уж она холодная для жизни… И это не укусы, а лезвия холода.
— Почему она была холодной, Гарри? — пристально наблюдая за мимикой лица пациента, спросил Фитцжеральд.