– Лайла? – позвал Северин и слегка потряс ее.
Открывай глаза.
Ее голова завалилась набок, и у него внутри что-то оборвалось. Он поднес губы к ее уху и прошептал:
– Лайла, это твой majnun.
«Твой безумец», – подумал он, но не произнес вслух.
– Я просто сойду с ума, если ты сейчас же не очнешься…
Она тихо застонала и пошевелилась, открывая свои бездонные темные глаза.
– Слава богу, – выдохнул Энрике, перекрестившись.
Зофья выглядела бледной и разбитой. Даже Гипнос, по мнению Северина видевший в них лишь инструменты для достижения своей цели, с трудом сдерживал слезы. Энрике помог Лайле встать на ноги, Северин тоже поднялся с земли. Он отряхнулся от пыли и поправил костюм. Прямо сейчас ему не стоило смотреть в сторону Лайлы.
– Благодарите всех богов, которых вы только знаете, за Лайлу и Зофью, потому что вы двое, – Северин указал на Энрике и Гипноса, – абсолютно бесполезны.
Возмущенный Гипнос положил руку на грудь.
– Я был напуган. Ты знаешь, что страх делает с цветом лица?
– Просвети меня.
Гипнос растерянно моргнул.
– Ну, я не знаю наверняка, но ничего хорошего, поверь мне.
– Мы достали Глаз, – прервал их Энрике.
Он повернулся, словно собирался отдать артефакт Гипносу, но в этот момент Северин протянул руку вперед.
– Не отдавай ему Глаз, – сказал он.
– Почему нет? – возмутился Гипнос.
– Ты проведешь тест на право наследия и только после этого получишь Глаз Гора.
Гипнос скрестил руки на груди.
– По условиям договора…
– Мы должны достать Глаз Гора, а взамен ты восстановишь мой Дом, – закончил за него Северин. – Ты никогда не говорил, что мы должны отдать тебе Глаз, как только он попадет к нам в руки.
Гипнос открыл и закрыл рот. Тут он усмехнулся. Патриарх Дома Никс вовсе не был зол, на его лице читалось облегчение.
– Туше.
С этими словами Гипнос ушел искать вещи, которые отдал на хранение Дому Ко́ры. Он вернулся через несколько минут с большой черной коробкой.
– Для вас, мои дорогие.
Он снял крышку коробки: внутри лежали пять комплектов формы стражников. Они быстро переоделись и по отдельности направились к выходу.
– Завтра я приеду в «Эдем» и выполню свое обещание, – сказал Гипнос. Он одарил каждого из них пристальным взглядом. В его глазах было что-то голодное, изучающее. – Жду не дождусь появления нового патриарха.
Лестница, ведущая в оранжерею, была совсем близко. Тем не менее Северин сгорал от нетерпения. Он хотел поскорее подняться наверх, затем оказаться в «Эдеме», пройти через главное лобби и протянуть ладонь со шрамом для повторного теста на право наследия. Он с наслаждением представлял себе лицо матриарха Дома Ко́ры в тот момент, когда ей придется объявить его кровным наследником Дома Ванф. Северин моргнул, и на мгновение перед его глазами встали картины его будущего. Оно было насыщенным и сладким, как золотистый мед, каждая ложка которого была съедобным предсказанием: счастливый Тристан с карманами, полными цветов, Энрике согнулся над кипой книг, Зофья проводит эксперименты в своей лаборатории, и Лайла, нашедшая древнюю книгу, лежит на своей бархатной кушетке и улыбается только ему. Его мысли прервала острая боль, и Северин вздрогнул от неожиданности. Неведомая ему прежде радость. Это была именно та эмоция, которая не находит выхода и просто взрывается в области ребер. Он не знал, что с ней делать. Северин пытался ее сдержать, пока она не поглотила его целиком. В этот момент Энрике дернул его за рукав.