Северин назвал свой отель не только в честь райского сада, но и в честь обещания, которое он дал много лет назад. Тогда они с Тристаном были недоверчивыми мальчишками с ободранными коленками, а вокруг них кружилась бесконечная вереница отцов, наставлений и занятий.
– Ты под моей защитой, – сказал Северин, на этот раз еще тише. – Всегда.
Наконец Тристан сдался. Он прижался к брату: его светлые волосы защекотали ноздри Северина, и тот громко чихнул.
– Ладно, – проворчал Тристан.
Северин обдумывал, что еще он мог сказать, чтобы отвлечь Тристана от предстоящей работы по поиску Фрагмента.
– Я слышал, Голиаф полинял.
– Не притворяйся, что тебе есть дело до него. В прошлом месяце ты пытался скормить его коту.
– Честно говоря, Голиаф выглядит так, словно вышел прямиком из ночных кошмаров.
Тристан не засмеялся.
В течение всей следующей недели Лайла шпионила за членами Ордена, посещавшими Дворец Сновидений, и принимала во внимание все слухи: не пойдет ли речь о краже, случившейся во время аукциона. Но никто не проронил ни слова о происшествии. Даже охранники-Сфинксы, способные выследить любой помеченный артефакт, не покидали территорию городских резиденций Дома Никс и Дома Ко́ры.
Кажется, все было в порядке…
Северин отчаянно держался за эту мысль, когда дворецкий принес ему почту.
– Вам письмо, сэр.
Северин взглянул на конверт. Его украшала изысканная буква «Г».
Гипнос.
Он отпустил дворецкого и уставился на конверт. На нем было несколько бурых пятен, напоминающих засохшую кровь. Северин коснулся печати. В этот момент его пальцы пронзила резкая боль: в сотворенном печатном воске затаился острый шип. Он зарычал, отдергивая руку, но капля его крови уже попала на бумагу. Она впиталась в конверт, и аккуратная «Г» задрожала, прежде чем развернуться. Взгляду Северина представилось короткое послание:
Я знаю, что ты меня обокрал.