– Берёза, я Кот, немец наказан, встречайте незваных гостей.
– Кот, я Берёза, всё видел. Возвращайся. Гостей встретят.
– Вас понял.
Спускался я спокойно, держа среднюю скорость, и легко пошёл на посадку, подрулив к стоянке. Лицо Никиты светилось, когда он помогал мне выбраться и снимал снаряжение. Механики вообще редко видят результаты своей работы, когда над аэродромом их лётчик, на их аппарате, над которым они трясутся сутками, сбивает противника. Это не только победа лётчика, но и победа механика, общий вклад.
Егоров всё же не удержался, тем более здесь были и другие механики, и некоторые лётчики из полка Бадина, и спросил:
– Как аппарат, командир?
– Аппарат в порядке. Слиток золота, а не истребитель. Заправить и пополнить боекомплект, а я на доклад, – приказал я и, достав из кармана галифе апельсин – это уже становилось традицией после удачного вылета угощать механика фруктом, – кинул ему. Егоров ловко поймал его.
Уже темнело, и за мной прислали машину: всё же быстрым ходоком меня назвать сложно, трость принципиально постоянно ношу с собой, и Никита, когда я выбираюсь после моего вылета, подаёт её мне. В штабе меня поздравили с победой, яркой и красивой, уже записали её на мой счёт, вносят в бумаги. Значит, к восьми звёздочкам на корпусе моего МиГа прибавится ещё одна. Из штаба командования ПВО Горького уже звонили, узнали, кто сбил, и тоже просили поздравить лётчика и представить к награде. Немецкие высотные разведчики у наших лётчиков и зенитчиков уже в печёнках сидели. Я попросил указать в журнале, что немец на одиннадцати летел, мол, не надо преувеличивать, но мне отказали, много свидетелей было, однако в своём рапорте я написал, что сбил немца на одиннадцати шестистах тысячах метров. А то один раз – это случайность, второй – тенденция. Я и так уже привлёк внимание конструкторов и инженеров, совершив невозможное, а сейчас они вообще пере-возбудятся. А мне и ответить нечего, КАК я это сделал? Так что, раз на бумаге написано – одиннадцать шестьсот, значит, одиннадцать шестьсот. Люди и ошибаться могут, а тут документ.
К счастью, последствий не было. Потом отметили в узком кругу, но мы, высотники, не пили, для нас это яд, особенно на высоте – а вдруг сигнал вылета? Механики же не сдерживались, им можно. К моему удивлению, представили меня к «Боевику», а я думал, что поменьше будет, но это солидная награда. Однако получу или нет, не знаю…
Время шло, немцы не появлялись, у нас было тихо. А вот на Москву был совершён массированный ночной налёт, участвовало больше сотни самолётов, половина высотники, остальные подходили на девяти тысячах. В основном они и понесли потери, из высотников немцы ни одного не потеряли. Сбитые лётчики пояснили такой налёт: хотели отомстить за своих. Узнали, что лётчик с позывным Кот находится у Горького, это тот разведчик, пока его не сбили, успел сообщить своим, как и то, на какой высоте я его гонял. В результате немцы потеряли четыре бомбардировщика, два «ночники» сбили, и два зенитками. Но налёт практически удался, пожаров было много и потерь среди мирных граждан.