В Москве серьезно в этот день беспокоились и нервничали. Сталин сидел за рабочим столом в своем кабинете в Кремле и читал шифр телеграмму от Питера, и во время чтения он всё время недовольно морщился, как от сильной зубной боли.
— Какой, болван! — в сердцах воскликнул он, завершив чтение. — Какой редкостный болван!
Затем Сталин резко отодвинул от себя бумаги и в негодовании и ярости стукнул кулаком по столу. Немного придя в себя, чуть позже, он пригласил к себе своего помощника и продиктовал ему ответную шифр телеграмму для Питера.
Генеральный секретарь был крайне обеспокоен и возбужден. Уже многие месяцы он ни разу не был в столь дурном расположении духа, как в этот час. Вчера он получил материалы следствия по секретному институту. Из материалов дела он узнал о том, что чудовищно был, обманут этим шарлатаном Калиниченко и собственной интуицией в истории профессора Синельникова, и теперь эту ошибку не было возможности исправить. Профессор был мертв, вполне заслуженная смерть Калиниченко, никак не могла сегодня изменить сложившуюся ситуацию в лучшую сторону.
Институт, которым ранее управлял профессор Синельников, хотя и был переведен в другое место, и там уже приступил к работе, но самые главные итоги его работы были, по всей видимости, ими утеряны. И во многом из-за его, Сталина собственного просчета.
Сталин не только не прощал ошибок другим, но и сам страшно переживал свои собственные ошибки. И всегда разбирал их причины досконально. И это было крайне неприятным для него делом всегда. Вождь народ больше всего на свете не любил публично признавать свои ошибки. По его мнению, у вождя не должно было быть вообще никаких ошибок. Вождь народов должен иметь право никогда не ошибаться. Он всегда добивался того, чтобы все окружавшие его люди, даже еще не успев, услышав слов вождя на выступлении, сразу же сказали и себе и своим друзьям и знакомым — великий Сталин и в этом вопросе снова будет прав.
Как-то в рецензии на черновик книги Ворошилова Сталин написал о том, что ему категорически не понравился абзац, в котором маршал написал о том, что Сталин во время гражданской войны совершал намного меньше ошибок, чем другие военные руководители страны. — Не было никаких ошибок. Убери этот абзац — предложил Ворошилову Сталин. Но ошибки у Сталина все же были. И сегодня это было особенно неприятно признавать. Годы работы и огромные вложения в особо секретный институт пропали в один день полностью, и казалось безвозвратно из-за его просчета.
А ведь он придавал всегда огромное значение при подготовке страны к большой войне подготовке специальных диверсионных групп с использованием последних достижений военной науки, в том числе в области новейших разработок в биологии и зоологии. Они создали два института, которые работали над созданием сверх людей, гомункулусов, чьи возможности были бы намного более широкими, чем у обычных людей. Эти вопросы он не раз анализировал и обсуждал с высшим генералитетом и лучшими советскими учеными. И вот когда был, достигнут настоящий прорыв в этом деле, опытный интриган Калиниченко сумел его обмануть. Это было нестерпимо больно. Его, вождя народов, сумел обмануть какой-то мелкий проходимец!