Кроме меня в политотдел зачислили еще четверых: инструкторами Григорьева, Леонова, Шабохина и помощником начальника по комсомолу Зиновьеву. Старшим по возрасту из нас был Семен Леонович Леонов[1]. В юности ему довелось многое повидать. Он сражался с белыми бандами. А вернувшись после гражданской войны в деревню, стал в ряды тех, кто поднял на берегах Великой знамя колхозного движения. Псковские пахари избрали коммуниста-бедняка председателем колхоза. Председательствовал он до начала советско-финляндской войны.
Леонов умел завести душевный разговор, просто, доходчиво растолковать любую сложную проблему. На привалах бойцы охотно подсаживались к костру, где слышался густой леоновский бас.
Запомнился мне его разговор с юношей-красноармейцем, присоединившимся к бригаде в районе поселка Молвотицы. Один из отрядов бригады сделал тогда удачный налет на вражеский гарнизон на большаке Молвотицы — Холм. В этом бою молодой партизан вел себя недостаточно активно, и вечером у коновязи Леонов по-отечески журил его. Парень оправдывался:
— Мне бы автомат, а то фрицы строчат да строчат из автоматов-то.
— Ну что ты, как сорока, заладил одно и то же: автомат, автомат. Тебе не автомат нужен, а злости побольше. Ведь вот бежал же я в атаку с тобой рядом без автомата, а не кланялся каждой немецкой пуле.
— Так вам, дядя Сеня, вообще страх неведом.
При этих словах лицо Леонова расплылось в улыбке:
— Э, нет, дружище. Это ты зря загнул. Все мне ведомо: и страх, и жажда жизни. Но только злости на врага уж очень много у меня скопилось, да и хочу человеком всегда быть.
— А я, что ли, не человек? — перебил Леонова с обидой в голосе боец.
Семен Леонович будто не услышал реплики собеседника, продолжал:
— Настоящий человек умирает на войне один раз, а трус ежедневно себе отходную молитву бормочет. Вот и выбирай, брат, что тебе лучше подходит. А обижайся не на меня, а на себя. Я ж тебе от чистого сердца добра желаю.
— Да я понимаю.
— Ну, а раз понимаешь — пошли ужинать, — предложил миролюбиво Леонов и уже мимоходом, как бы невзначай, бросил: — А автомат-то дело наживное, глядишь, и у тебя появится.
Через неделю я встретил леоновского подопечного с трофейным автоматом за плечами. В конце года его фамилия была названа в приказе по бригаде, в котором отмечались доблесть и находчивость группы партизан, участвовавших в засаде на шоссе.
Активно стала работать в политотделе Нина Зиновьева, мой помощник по комсомолу. До войны она учительствовала в школе под Осташковом. Когда фронт приблизился к городу, Нина стала бойцом отряда МПВО. Однажды в подвал, где Зиновьева с подругами готовила бутылки с зажигательной смесью, зашел Литвиненко. Разговорились. Узнав, что девушка преподавала в школе немецкий язык, Литвиненко зачислил ее в штаб бригады переводчицей. Позже Терехов направил Нину в политотдел.