Почему меня не отпускает мысль, что лацерты решили играть «ва-банк». А мы идем по их сценарию. Я понимаю, что всего лишь рядовой капитан, а не стратег, но во мне все было против того, чтобы идти в расставленную ловушку.
Меня пугала власть, которую показал мне лацерт. И главное, рассказать о ней я никому не могла. Иначе попаду под трибунал.
Развернулась и пошла прочь от странного врага. Нога ныла нестерпимо, нужно срочно попасть в медблок, пока не стало слишком поздно.
Дядя Майкл не ругал меня в своей обычной манере. Не в этот раз. Но когда бинтовал, пообещал гипс наложить, чтобы неповадно было ослушиваться его наставлений.
— Им же никто не пользуется уже, — рассмеялась в ответ, следя, как сноровисто работал родственник. Седая голова качалась в такт движениям рук. От него исходил приятный мускатный аромат, который я помню с детства, его не мог заглушить противный запах лекарств.
— У меня есть в запасниках. Не будешь слушаться, мумию из тебя сделаю. Будешь лежать у меня и не шевелиться. Так что потерпи и полежи до завтра. У тебя же рейд.
— Можно, я на Кэс посмотрю.
— Можно. Иди в третье хранилище. А я пока найду для тебя каталку.
— Может, не надо? — жалобно состроила глазки.
Только с дядей я могу позволить себе быть слабой женщиной. Только с ним. Он очень любил меня баловать.
— Надо, милая. Надо, — подарил одну их своих усталых, но невероятно ласковых улыбок. — Беги к подружке. Я ведь быстро. Не успеешь доковылять.
Дядя Майкл вышел из перевязочной, а я попробовала встать на ногу. Нет, все равно бегать еще не могу. Прав родственник, надо в кровать. До хранилища еле доковыляла, останавливаясь передохнуть.
В маленьком, покрытым инеем изнутри окошке Кэс было плохо видно. Бледная кожа, подсвеченная синими лампами, пугала трупным цветом. Но монитор уверял, что Кэс жива, просто в анабиозе.
— Прости, — прошептала, положил руку на окно.
Мне было стыдно, что я не успела. Ведь всего несколько минут, и, возможно, я бы сумела уберечь ее.
Корила себя, пока не пришел дядя, подталкивая впереди себя коляску для пациентов. Я страдальчески застонала.
— Давай, Салли, садись. Иначе точно гипс наложу.
Угроза подействовала, и я безропотно опустилась в кресло, с облегчением вытягивая ногу.
— Болит?
— Да, — призналась, потирая колено.
— Утром проверю. Если не пройдет, то никуда не отпущу. Все равно не сможешь управлять звездолетом, — пообещал дядя.
Вез он меня очень ровно, словно я фарфоровая кукла. В лифте сетовал на то, что если командование не пришлет медикаментов, то придется вернуться к устаревшим методам оказания медицинской помощи. И все эти вопросы должен решать именно он. И вообще, командование должно было понимать, что война изнуряет Федерацию. Старые лозунги «Все на фронт» не годились. Капиталисты зубами держались за свое имущество и не собирались работать без прибыли. А прибыли эта война и не приносила.