— Лацерты не идут на мировую. Эх, надо было нашим соглашаться, когда они это сами предложили. А теперь вот изнурительная война. Словно лацерты специально ждут, когда мы ослабнем, чтобы добить нас.
— Ну, в командовании умные люди. Я думаю, договорятся. Ведь и у лацертов большие потри.
— Да какие потери! — вскричал дядя. — У них такая регенерация! Им же надо в голову и в сердце стрелять, чтобы наверняка!
— Да, ты прав, — согласилась я с ним. Лифт остановился на жилом уровне. Возле дверей его поджидали солдаты. Заметив меня, отдавали честь, здоровались как со мной, так и с дядей. Глядя на этот муравейник изнутри и не скажешь, что у нас идет война. Все заняты своими делами, решали свои проблемы, основная из них была — поиск провианта.
Дядя довез меня до каюты и ввел код, который знал, так как не раз меня сюда доносил в бессознательном состоянии.
Отец всегда до изнеможения доводил меня тренировками, пытаясь воспитать во мне лучшего из своих солдат.
— Ну вот и приехали, — возвестил дядя Майкл останавливая кресло-каталку. — завтра загляну. А ты ложилась бы спать.
— Выспалась.
— Я так и знал, — с этими словами он достал из кармана инъектор и под мои вопли ввел снотворное.
— И поспишь и восстановишься немного.
Оставшись одна, поняла, что ничего другого мне и не остается. Разделась, повесила форму в шкаф и забралась в кровать.
Лекарство действовало безотказно, но после него во рту сухость и в голове муть. Сомкнув веки, я вдруг отчетливо увидела тяжелый взгляд лацерта с расширенными зрачками. Он притягивал, подчинял, погружая во тьму.
* * *
Проснулась от близкого звука выстрела. Подскочила на месте, шатаясь. Я не сразу поняла, что стою, придерживаясь рукой о стол. А рядом в кресле сидит отец. Подняв взор, в ужасе разглядывала месиво, что осталось от его головы. Разрывной заряд! Мою руку оттягивал бластер. Мой табельный. Отступая назад от стола, я все пыталась сложить картинку воедино, но не получалось. В руках бластер. У меня есть разрывные. Вот сидит мертвый отец. У него нет полголовы. Я рядом. Бластер в руке… Дверь распахнулась, и в кабинет ворвались вооруженные солдаты.
— Сдавайтесь или мы будем стрелять!
Непослушные пальцы разжались, и бластер глухо упал на пол. Слезы застилали глаза, размывая ужасное зрелище.
Кто-то сбил меня с ног. Голову больно прижали в полу. Пол неровный, если приглядеться к нему внимательно, и кровь на нем растекается нехотя, словно по ступенькам скачет.
Руки больно заломили и надели магнитные браслеты. Они немного вибрировали. Немного. А кровь у отца красная, а я думала, он не человек. А она у него красная, густая и темная.