— О, Иван, а ты чего тут? — раздался за спиной голос Серого Волка.
Развернувшись, добрый молодец взглянул на большого зверя. Не зная, кого еще спросить, решился Иванушка на разговор с Волком по душам:
— Скажи, а Кощей Василису очень сильно любит?
— Василису? — зверь даже отшатнулся от юноши, а потом, тихо покашливая, подошел ближе, отвечая:
— Ха, Кощей… Да она ему нужна, как… Ну, это… Короче, она ему нужна, чтобы тебя выманить, Иван. Он как соскучится, так и говорит, мол, мочи ждать нет, иди и укради свою Премудрую. А я и рад. Не могу без нее, а она… Ну почему так, а, Иван? Я же всё для нее, а она… Нос воротит.
— Подожди, так ты ее…
— Да, люблю я ее. Больше жизни люблю. А она… Сама жить без меня не может, да никому не показывает. Ждет у оконца, день и ночь ждет. Я-то вижу. Хожу возле опушки. Эх, не понимаю я ее.
— Подожди, но ты же волк, а она девица.
— И что ж? Любить не могу? — взвился Волк, наступая на Ивана, оскалившись. — Только вы, людишки, имеете право любить?
Попятился юноша от разгневанного зверя, выставляя руки, успокаивая его:
— Нет, я просто к тому, что ты зверь, а она человек.
— Дурак ты, Иван. Какая разница, кто ты, если в сердце засела как заноза и болит, день и ночь болит, не дает покоя. И да не говорит, и манит, зовет к себе, ждет…
— Так, наверное, боится.
— Чего? Не съем же я ее.
— Боится, что люди добрые скажут, осуждения.
— Что же это за добрые люди, которые не понимают, что такое любовь? Я думал, ты меня поймешь, а ты такой же лживый, как и все людишки, — огрызнулся зверь и, вильнув хвостом, развернулся к Ивану спиной, направляясь в каюту Кощея.
— Постой, — позвал его добрый молодец, терзаемый совестью. — Прости, я не хотел тебя обидеть. Я просто… она же моя невестка.
— Да понимаю я, я же зверь, а она — царевна. Всё понимаю, — грустно вздохнул Волк, всё так же медленно направляясь по палубе к лестнице.
— Нет, постой и выслушай, — вскричал Иван, подходя к Волку ближе. — Я же видел, как она от тебя в угол жалась!
На это Волк только рассмеялся, качая понуро мордой.
— А это, Иванушка, лживая сторона самой Василисы. Человеческая натура сказывается. Трусливая натура. Хочется и страшно, а уйти силы нет, как и сделать шаг навстречу. Приходится самому его делать.
Иван нахмурился, никак не мог он поверить, что невестка влюблена в Серого Волка. Он видел, как у них с братом всё ладно было. Что она послушная и прилежная жена всегда была, примером для остальных, опора для мужа.
Волк прочел что-то на лице юноши, опять покачал головой, протяжно вздыхая:
— Да ты не поймешь, Иван. Забудь и не терзайся. Я уже привык. Другого мне не дано.