Адам смотрит на недовольных естественно рожденных, наблюдающих за ним, его подбородок поднят в вызове.
Сирена взлетает над головой. Предупреждение, что Моги должны разойтись. Одно из правил заключается в том, что они не должны собираться в большом количестве.
Когда побитые Моги возвращаются к своим нищим койкам, я опускаюсь рядом с Адамом.
«Наверное, было бы неплохо, если бы меня увидели здесь, а?» — шепнул я ему, не оборачиваясь. Сирена достаточно громкая, чтобы замаскировать мой голос.
Тело Адама напрягается, его кулаки сжимаются, и на мгновение я думаю, что он собирается напасть на меня. Он на грани и боится, что застрял здесь.
«Легко сейчас», — говорю я. «Это я».
Адам быстро успокаивается. Он опускается на колени в снег и делает вид, что перевязывает свой ботинок. Остальные Моги из его группы мрачно дрейфуют к длинному дому, оставляя нам комнату.
«Джон», — тихо говорит Адам, с призраком улыбки на лице. «Приятно видеть…, ах, приятно слышать твой голос».
Я ложу руку на плечо Адама, не превратив его в невидимого. Я позволил своему люмену немного активироваться, излучая некоторое количество тепла.
«Ты собираешься все испортить», — сказал он со вздохом.
«Я мог бы вытащить тебя отсюда прямо сейчас», — говорю я. «Никто не узнает».
«Мои люди заметили бы, когда некому было защищать их от других», — печально отвечает он. «И кроме того, технически, я могу уйти в любое время».
Это правда. Благодаря своей роли в борьбе с могадорским вторжением Адам получил прощение, продиктованное самим генералом Лоусоном. Он решил не использовать его. Когда захваченных истинных начали отправляться на Аляску, Адам ждал их.
«Я видел девушку в толпе, которая была похожа на тебя», — говорю я осторожно, не зная, насколько я могу быть любопытным.
«Моя сестра», — мрачно отвечает Адам. «Она любила нашего отца. Кажется, она ненавидит меня сейчас, но, может быть, однажды…».
«А как насчет твоей матери?» — спрашиваю я.
Адам качает головой. «Она исчезла. Может быть, она умерла во время вторжения, может быть, она скрывается. Часть меня надеется, что она появится здесь однажды, и часть меня надеется, что она этого не сделает».
«Ты не хочешь, чтобы она жила здесь», — говорю я.
«Больше я беспокоюсь, на чьей стороне она будет», — говорит Адам. «Это мрачно, Джон, но теперь это мой долг. Я здесь делаю больше, чем где-либо еще».
Я позволил ему погрузиться в это. Мне очень неприятно видеть, что мой друг здесь, смешан вместе с остальными, поэтому я не хочу выходить и соглашаться. Но он может быть прав.
Я беру руку Адама и выкладываю на нее предмет из моей деревянной коробки. Он опускает глаза, испугавшись синего кобальтового сияния, которое исходит из его ладони. Быстро, он скрывает то, что я дал ему, под рубашкой.