— Прочь! — крикнул он.
— Глупые смертные! — взамен взревел голос. — Думаете, что вы обратите войну против ее создателей? Мы будем питаться каждым ударом, который попадет в цель, каждой пролитой каплей крови, каждой сломанной костью и каждым отрубленным черепом. Мы родились в битве, и для битвы мы существуем. Звон вашего меча будет нам трубой, и неисчислимыми толпами мы будем бороться с вами. За каждого из нас, кто падет от вас, должен родиться другой, в бесконечной войне, сражении без остановки до конца мира и внешней вселенной.
— Мертвым не нужна пища, — засмеялся Аэнарион. — Когда вы будете убиты, вы не будете больше пировать после насилия и гнева. Холод принесет вам смерть, поскольку я буду бессердечен и безжалостен, хотя мой гнев должен превзойти ваш.
— Звери войны не могут быть побеждены! Ваша ярость может быть велика, но чем труднее ваша борьба, тем сильнее мы станем. Нет клинка, изготовленного человеком или богом, который не принадлежит нам. Каждая жизнь, отнятая вами, должна стать жизнью, посвященной нам, и ваши победы будут столь же пусты, как твой вызов.
— Почему вы препятствуете мне в этом? — спросил Аэнарион. — Уверен, это страх! Ни одна сила смертных или бессмертных не может противостоять самому темному созданию Ваула. Ни одна цитадель в мире или внешних королевствах не может устоять против его мощи. Начинайте свою бесконечную войну, а я закончу ее. Я сброшу вниз ваши медные врата и свалю ваши железные башни.
— Учтите наше предупреждение, вернитесь! — рычали голоса, но ливень стихал, поскольку Индраугнир с Королем-Фениксом вновь летел в ясных небесах.
Дальше и дальше на север направлялся Индраугнир, с тихим и решительным Королем-Фениксом на спине дракона. Они парили над бесплодными землями, ограниченными на Востоке ясно видневшимися пиками и на Западе грохочущим морем. Скалистый пейзаж нарушался увядшими пустошами и широкими болотами, предгорьями, покрытыми пустынными вересковыми зарослями, холодными и скованными льдом реками.
Ни наездник, ни несущий не знали отдыха в течение многих дней, но Индраугнир летел размеренными взмахами своих крыльев. Аэнарион не осмеливался закрывать глаза, чтобы какое-то новое препятствие не возникло перед ним. Холодный воздух стал еще более обжигающим, каждый мощный вздох Индраугнира вздымал облако, следовавшее за его крыльями. Кости Аэнариона болели, а его глаза были обрамлены льдом, но он держался в седле, когда вытряхивал сосульки из длинных волос.
Король-Феникс услышал шепот. Слабый и отдаленный и, ему казалось, как во сне наяву. Мужской и женский, высокий и низкий, голоса убеждали его повернуть назад, стремясь вернуть его из его поисков. С каждой новой просьбой или угрозой его решение укреплялось еще дальше, пока сердце не стало ледяным камнем. Холодный снаружи и холодный внутри, Король-Феникса устремил глаза на север и еще сильнее погонял Индраугнира.