Они стояли около арки ворот, открывавшихся на террасу из внутреннего двора. Из большого пиршественного зала Горайса XI еще доносилась музыка. Под аркой и в тени огромных контрфорсов затаилась чернота, в которую не проникал свет факелов.
– Ну что, милорд, – спросила Презмира. – Твоя житейская мудрость одобряет мое решение?
– Да, ибо каково бы оно ни было, оно твое, о королева.
– Каково бы оно ни было! – воскликнула она. – Ты еще сомневаешься? Что я еще могу решить, как не просить аудиенции у Короля прямо с утра? Разве не об этом меня просит муж?
– А если твое рвение перейдет границы его просьбы в одной подробности? – спросил Гро.
– Именно! – сказала она. – И если я завтра до полудня не принесу тебе известие, что объявлен поход на Демонланд, и что милорд Корунд возглавит его, и подписаны письма о том, чтобы его немедленно отозвали из Орпиша…
– Тс-с! – сказал Гро. – Во дворе шаги.
Они повернулись к арке, и Презмира еле слышно пропела:
Тот, кто платит любовнице за срам,
Превращает ее в рабу,
А тот, кто не платит, обычно сам
Не верит в свою судьбу.
Выходит, нет на свете мужей,
Кому можно доверить себя.
Наверное, лучше жить без затей,
Любить лишь одну себя!
Кориниус встретил их под аркой, ведущей в пиршественный зал. Он остановился прямо у них на пути и стал всматриваться в Презмиру из темноты, так что она почувствовала жар его дыхания с винными парами. Было слишком темно, чтобы видеть лицо, но он узнал ее по фигуре и осанке.
– Молю о милости, Госпожа, – сказал Кориниус. – Я думал, что это… но неважно. Желаю наилучшего отдыха.
Он уступил ей дорогу с глубоким поклоном, одновременно грубо задев Гро. Гро не имел намерения затевать ссору, поэтому дал ему пройти и пошел вслед за Презмирой во внутренний двор.
Лорд Кориниус сел на ближайшую скамью, развалился на подушках и, прищелкивая пальцами, запел:
Какой же тот осел, кто ждет,
Когда к нему сама придет
Девица развлекаться?
Минута радости пройдет,
Она обманет и уйдет,
Очарованье пропадет —
Над кем тогда смеяться?
Не буду я смотреть ей в рот,
Да пусть другой ее берет,
Чего мне огорчаться?
А я останусь без забот,
Хоть день один, хоть целый год,
Ну, а случайно повезет —
Так буду наслаждаться!
Как мимо смуглая пройдет,
Так сразу сердце обомрет,
Влюблюсь, добьюсь, – и что же?
Другая будет посмуглей,
Я побегу скорее к ней —
Свобода мне всего милей
И всех девиц дороже!
Шорох слева от него заставил его повернуть голову. Из глубокой тени ближайшего к арке контрфорса, крадучись, вышла женская фигура. Он вскочил, первым оказался в арке, и раскинул руки, преграждая дорогу.