Я не имею в виду себя: если вы не доверяете мне, не мучайтесь угрызениями совести, я готов уйти в отставку. Мне несвойственны амбиции, господин президент, моё единственное стремление — защищать вас и народ... но если вы знаете человека, более пригодного и более подготовленного для этой задачи, нежели я, то призовите его сейчас же и вверьте ему мою должность. Я отдаю её в ваше распоряжение...
Он поднялся, чтобы уйти, но президент остановил его:
— Садитесь, Авнер, прошу вас.
Гед Авнер сел, и двое мужчин в молчании пристально смотрели друг другу в глаза в течение нескольких бесконечных минут. Шум транспорта на прилегающей к зданию улице почти прекратился, и люди теперь забились в свои дома, понуждаемые ночным мраком и страхом.
Скокот поднялся и подошёл к окну:
— Смотрите, Авнер, на улице больше никого нет. Люди запуганы.
Авнер, в свою очередь, встал и подошёл к президенту. Окно огромного кабинета выходило на Старый город и позолоченный купол мечети Омара, точно такой же вид, как с террасы его квартиры.
— Вот наши солдаты, — промолвил он. — Вон там. А также мои люди, но я не могу показать их вам.
Президент глубоко вздохнул:
— Что вы думаете предпринять?
Авнер закурил сигарету, сделал глубокую затяжку и разразился долгим приступом кашля.
— Вы слишком много курите, Авнер, — мягко, почти заботливо упрекнул его президент. — Знаете ли, это может причинить вам большой вред.
— Я умру не от курения, господин президент, боюсь, не доживу до этого. Поэтому, стоит ли волноваться? Выслушайте же меня теперь, потому что я должен сообщить вам одно малоприятное известие...
— И что же может быть хуже того, что мы уже знаем?
— Если вы помните, несколько недель назад на заседании Государственного совета я говорил об этой... операции «Навуходоносор», прося дополнительные средства на то, что я считаю серьёзной грядущей опасностью...
Скокот нахмурил лоб:
— Не хотите ли вы сказать, что эти покушения являются началом операции?
— Не знаю, вполне возможно... но чего я опасаюсь, так это того, что нам придётся сражаться на два фронта: внутренний терроризм и нападение извне. Фронтальное.
— Это невозможно. Мы всегда побеждали их на поле битвы. Мы до сих пор обладаем превосходством в военной технике. Они не посмеют.
— Боюсь, что посмеют.
— У вас имеются какие-то признаки... доказательства?
— Нет... предчувствия.
Скокот с недоверием уставился на него:
— Предчувствия?
— Это трудно объяснить... Ищейка чувствует подобные вещи нюхом. Ей не требуются доказательства. Я ощущаю, что за всем этим кроется этот выродок... он стоит за убийством Аль-Бакри... и за воцарением Таксуна, которого переманил на свою сторону в контригре против американцев, да ещё таким образом, что никто ничего не заподозрил.