Гелену минуло сорок восемь лёг, он был высок ростом, худощав и довольно статен. Его удлинённое, немного женственное лицо, рамкой обрисовывала короткая тёмная борода. Глаза, большие, карие, умные и грустные, смотрели из глубоких впадин, из-под длинных, но редких ресниц.
— Одиссею куда выгоднее было бы не рассказывать Андромахе о гибели Неоптолема, — закончил свою мысль прорицатель. — И уж тем более, ему лучше было не говорить ей, кто его убил!
— А о смерти Гектора и подавно выгоднее было молчать! — мрачно добавил Пандион. — Теперь даже мирмидонские воины только и станут говорить о том, что царица прежнего мужа оплакивает горше, чем нашего царя!
— Многое зависит теперь от самой царицы, — задумчиво проговорил Гелен. — Боги поведали мне, что она тоже в большой опасности.
— Но ты усмирил толпу! — воскликнул Феникс.
— Мы все понимаем: это не надолго!
Прорицатель встал со скамьи и подошёл к окну. За окном слышались лишь нестройные крики птиц и далёкое блеяние коз, выгнанных на пастбища. Впервые весеннее солнце не просто разогрело, но почти накалило воздух — он тёк, струился, дрожал перед глазами, полный запаха наливающихся трав и моря.
— Царь Неоптолем оставил Андромаху править на время своего отсутствия, — сказал Пандион. — И я буду защищать её, чего бы мне это ни стоило!
— Отсутствие Неоптолема, кажется, уже навсегда, — тихо качая головой, с трудом выговорил Феникс. — Как бы ни было жутко это сознавать, но нужно думать, что делать дальше.
— И что ты предлагаешь, Феникс?
Звонкий, спокойный голос Андромахи заставил вздрогнуть всех троих мужчин. Она стояла в дверном проёме, аккуратно расправляя на плече складки белого покрывала. Затем, обнаружив, что застёжка приколота криво, сморщилась, отколола её и стала прикалывать заново, казалось, озабоченная этой застёжкой куда больше, чем ответом своего придворного.
— Госпожа?
Феникс изумлённо смотрел на неё. "Помешалась?" — мелькнула в его голове испуганная мысль.
— Что мне делать, как вы посоветуете?
Теперь она обращалась ко всем троим.
— Выход, наверное, только один, госпожа, — после нескольких мгновений молчания отозвался Гелен. — Если только... если только царь действительно мёртв.
— Ты ведь вопрошал богов! — теперь голос Андромахи прозвучал резко. — Мне не говорили, но я знаю — Феникс тебя просил. И что?
Гелен опустил голову. Его губы вдруг непривычно задрожали, будто прорицатель изо всех сил пытался солгать.
— Он мёртв, царица!
Бледное, как воск, лицо Андромахи неожиданно вспыхнуло. И тут же побледнело ещё больше.
— Пусть так. Что же я должна сделать теперь?