— Ничего себе! — вскричал Гелен. — Слыхал я сказки, которые любил вычитывать в нашей библиотеке мой братец Полит, о какой-то там утонувшей стране, но я никогда ни во что подобное не верил. И вот тебе! Значит, если предположить невероятное — предположить, что Гектор и Ахилл сумели выбраться на этот остров, то они ушли в пучину с ним вместе?
— А куда бы они делись? — переводя дыхание, проговорил Паламед, у которого страшное воспоминание вызвало невольное волнение. — Там вокруг на десятки стадиев нет и не было другой земли.
Гелен задумался. Он вполне верил рассказчику, но какая-то мысль неотвязно его мучила.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Но как я могу быть уверен, что Неоптолем тоже наверняка мёртв? Ты же выпал из корабля, когда корабль ещё боролся с волнами? А ну, как он сумел одолеть шторм?
Паламед пожат плечами:
— По моему, когда я выпал за борт, корабль уже тонул. Он был перегружен — на него ведь перескочили человек тридцать с корабля Гектора. Да и потрепало его очень сильно. Но, конечно, полной уверенности тут уже нет. Не могу поклясться тебе головой, что царь Эпира никогда не вернётся в Эпир. Так что и в твоей игре риска полно. А потому тебе решать, играть ли дальше.
Астианакс слушал, и у него путались мысли. За короткое время разговора он узнал так много неожиданного и ошеломляющего, что готов был совсем потерять голову. Его отец в Египте сражался со страшными лестригонами, и ему помог Неоптолем. Там же был Ахилл, который не умер, — ведь отец когда-то был уверен, что это именно так! И Неоптолем — племянник Гектора! Как такое может быть? Что же: его отец и Ахилл — братья?! Но Паламед сказал, что они оба погибли, что Неоптолем тоже скорее всего погиб... Да нет, вздор! это им, Гелену и Паламеду, так хочется, а такого не может быть! Если они столько раз уже не погибали, то спаслись и с того острова, который утонул! И корабль Неоптолема выдержал бурю. Они живы, они приедут, обязательно приедут...
Между тем заговорщики немного отошли от куста, они говорили теперь, прохаживаясь вдоль воды взад-вперёд, и временами их было хуже слышно, но маленький лазутчик угадывал почти все слова, которых не различал. Больше всего он боялся, чтобы эти двое не пошли дальше по берегу — пространство было открытое, красться за ними незаметно он не сможет.
— Играть ли мне дальше? — повторил вопрос Гелен. — Да, Паламед, я буду играть! Я уже начал, а не в моих правилах что-то бросать, не закончив.
— Ну, а если Неоптолем всё же вернётся?
В голосе Паламеда слышалась усмешка.
— Если он вернётся? Ну что ж... Что касается Андромахи, то выгоднее было бы рассказать всё наоборот — что это Неоптолем убил Гектора. В этом случае она бы возненавидела Неоптолема. А доказать, что это не так... Попробуй докажи! Однако я выбрал то, что лучше подействует на жителей Эпира, и не ошибся — они в отчаянии, они в ярости от того, что их царь пал от руки ненавистного троянца. И мне сейчас важно как можно скорее стать мужем Андромахи. Если царь вернётся, то в самом крайнем случае виноват во лжи будет Одиссей, то есть ты, а тебя здесь уже не будет. Тогда нам с Неоптолемом придётся решать, кому быть царём и мужем Андромахи.