Старик улыбнулся, и его голубые глаза, за эти годы ставшие ещё светлее, тоже заулыбались.
— Я буду только рад, если вы останетесь. Собственно говоря, я на это надеялся. Но у меня всего две лежанки, наши с тобой, Ахилл. Значит, кто-то ляжет на пол.
— Я! — тотчас заявила Пентесилея. — И не на пол, а на землю. Я возьму пару этих волчьих шкур и пойду ночевать туда, вниз. Тарк — отличный сторож, но лошадям всё же спокойнее, когда рядом человек. А вам двоим, мне кажется, будет о чём ещё поговорить.
— Больше всего меня тревожило, — задумчиво произнёс старый отшельник, провожая глазами амазонку, — больше всего меня тревожило, когда я думал о тебе, мой мальчик, вовсе не то, что тебе очень трудно будет остаться в живых в этом мире. Меня тревожило, что тебе, такому чистому и такому пылкому, едва ли удастся найти женщину, которая станет твоей. Ты один из немногих мужчин, кому нужно то, чего у обычных женщин просто нет: способность тебя понять. Ты прав — великий и единственный Бог, наверное, любит тебя.
— Учитель! — Ахилл говорил, не поворачиваясь, аккуратно расстилая пушистый мех на лежанке. — Послушай, я знаю, ты привык жить один, но... Раз ты чувствуешь, что твоя жизнь близится к концу, может, лучше будет встретить последний час среди людей? Почему тебе не поехать со мной в Трою, к моим родным? Если ты хочешь уединения, то поверь, мы сможем тебе устроить всё так, как ты пожелаешь — хоть ту же пещеру, но вблизи города. А мы будем приходить к тебе, только когда ты того захочешь.
Герой не видел старика, но почему-то понял: слушая его, тот качает головой и улыбается.
— Я знал, что ты меня позовёшь. Но ведь и ты знаешь, что я откажусь!
Ахилл обернулся.
— Знаю. Но почему?
— Мальчик! Я ушёл от людей пятьдесят с лишним лет назад и дал себе слово, что не вернусь. Потому что так надо моей душе.
— Не понимаю...
— Я расскажу тебе, Ахилл, расскажу, — старик вновь улыбнулся. — Ты так похож на меня! Был похож. Ты шёл той же дорогой, что и я когда-то. Тебе было так же много дано. Ты так же рано стал знаменит и так же рано во всём усомнился. Но ты всё-таки успел вовремя понять, как опасно верить только себе. А я когда-то не успел! Я сделал слишком много зла, слишком много добра, слишком много того, что даёт на земле славу. И всё не мог остановиться. Я верил в своё могущество. Потом потерял всё — близких, друзей, любовь к жизни. К счастью, я не поступил самонадеянно и глупо, как поступают почти все разочаровавшиеся. Я себя не убил. Но отказался от своего имени, от всего, что связывало меня с прежней жизнью, и стал странником. Обошёл всю Ойкумену, побывал и в таких краях, о которых сейчас никто ничего не знает. Странствовал, учился, познавал. Потом понял, что должен совсем исчезнуть, чтобы не только меня забыли в этом мире, но и я смог его забыть, не получилось! Время не помогает забыть, просто даёт возможность лучше понять прошлое. Знаниями и мудростью, что я накопил за сорок лет странствий, я поделился, пожалуй, только с тобой. У меня и до тебя были ученики, но они приходили за другим... Ты один захотел узнать о тайнах добра и зла, о силе и слабости, о Боге. Поэтому я верил, что ты уцелеешь в этом страшном мире.