– Все зависит от меня самого, господин консул.
– Сомневаюсь, – консул закурил сигарету и сказал мне по-русски: – прошу прощения, мадам. Поскучайте еще минутку. Формальности…
И снова перешел на шведский язык:
– Подумайте, господин Ларссон, стоит ли наполнять нашу маленькую страну отбросами русского общества? Разве мало у нас собственных проблем? Это я вам уже говорю как официальный представитель Швеции в СССР.
Клянусь, я чувствовала, что что-то происходит! Я ни черта не понимала, а консул и Эдик вели себя так потрясающе мило и доверительно, что заподозрить ничего нельзя было. И все-таки у меня почему-то испортилось настроение…
Эдик встал и произнес по-русски:
– Господин консул, я был очень рад представить вам свою будущую жену. Теперь мне хотелось бы получить необходимый документ и больше вас не задерживать.
– Я думаю, что документ уже готов, – сказал консул тоже по-русски, улыбнулся мне и нажал кнопку на столе.
Тут же открылась дверь и секретарь консула, тощая грымза в золотых очках, внесла нашу первую с Эдиком справку…
…Когда мы с Эдиком вышли на улицу, он взял меня за плечи, развернул к себе и спросил, глядя мне прямо в глаза:
– Ты меня любишь, Таня?
И тут я неожиданно почувствовала, что это сейчас для него чрезвычайно важно. Ну, просто необходимо! И почти честно ответила:
– Конечно, Эдик… Очень люблю.
Он снял очки, протер кусочком замши, снова надел. И сказал:
– Тогда все о'кей. Тогда ничего не страшно.
Во дворце бракосочетания бабешка лет тридцати пяти – вся в сертификатном барахле, пальцы в золоте ереванского завода – подколола консульскую бумагу к нашему заявлению, вернула нам с Эдиком паспорта и сказала, не глядя на меня:
– Срок ожидания – три месяца.
– Почему? – Спросил Эдик.
– Чтобы у вас было время убедиться в верности ваших чувств.
Я уже об этом из инструкции знала и поэтому не стала выступать, а Эдик очень удивился:
– Так долго?
На это бабешка ответила не Эдику, а мне. Хотя я молчала как рыба и ни о чем ее не спрашивала.
– У нас в Советском Союзе – один порядок для всех, – сказала она, мстительно глядя на меня неумело накрашенными глазками.
Ну, правильно. Господин Ларссон – иностранец, а я – своя. Чего со мной церемониться?
– Спасибо, – кротко сказала я ей. – Всего доброго.
В гостиничной ванной я сняла черные ажурные чулки и тоненький кружевной поясок, аккуратно свернула их и спрятала в косметичку. Не будешь же летом, в жару, таскать на себе эту сбрую? Берешь обычно только на работу. Очень многие клиенты предпочитают. Им видней. У них вся порнуха на этом построена.
Я быстренько приняла душ, растерлась махровым полотенцем, натянула трусики, вельветки, кофтенку и наспех сделала физиономию.