– Может, самое годное и срезали, – встряла Фергия. – Но теперь-то не поймешь, раз его уже обглодали стервятники. И вряд ли это был конек вроде моей Даджи… хотя и она может задать жару. Его наверняка приучили оберегать хозяйку, верно, ишиди?
Та кивнула.
– Ну вот, – удовлетворенно сказала Фергия, – а сладить с такой скотиной, когда она пытается забить тебя копытами или откусить голову, очень непросто. Выгоды от его возможной продажи крайне сомнительные… словом, пришлось прикончить.
– Ага, а потом они посмотрели на сбрую, на самого коня, на девушку и поняли, кто им попался, – довершил я. – Кстати, странно, почему не срезали эту самую сбрую.
– Ничего не странно. Может, коня подстрелили, но не насмерть, и он следовал за караваном, пока хватало сил. Чтобы его прирезать – сперва надо подойти вплотную, а что-то мне подсказывает – среди караванщиков самоубийц не было. Стрелять… ну… опять-таки, вряд ли они там великие стрелки и ящерице глаз выбить могут, а если лошадь вертится, так поди попади наверняка! Тем более ученый конь не приблизится слишком сильно, да и от стрелка удерет. – Фергия перевела дыхание и закончила: – А когда он пал… Возвращаться не стали, ясное дело. Подумаешь, сбруя! Сдается мне, девушка была так хороша, что старший караванщик рассчитывал продать ее очень и очень дорого. А что диковата немного, так обучат…
– Вот и я решила, что она угодила в плен, – глухо произнесла бардазинка. – Мы обыскали невольничьи рынки в округе, но не увидели ни одной похожей девушки. А говорить с нами не очень-то желают… Тогда я решила, что все дороги ведут в Адмар, и мы отправились сюда. И встретили тебя, Фергия-шади. Найди мою дочь!
– Ишиди, ты хоть скажи, как ее зовут, – вздохнула Фергия. – И опиши внешность. То есть я догадываюсь, что она похожа на тебя, но…
Та помолчала, потом сказала:
– Имя моей дочери – Эрра-Тана, она очень высокая, хоть и не выше меня, и такого же сложения. У нее широкие плечи, и чужаки издалека могут принять ее за юношу, пока не разглядят косы – они у нее ниже пояса, черные, как у нас с тобой. Лицом она похожа на меня, но черты мягче – она ведь совсем юна. И глаза другие. У нее глаза, как у ее отца – серо-синие, как небо перед грозой, как море перед ураганом, яркие и в то же время прозрачные. На левой щеке у нее родинка, на лбу другая. Она шутила, что даже рисовать не нужно – нужные точки уже есть. У нас считают, что ее отметили боги… – Ири-Хтара опустила голову, и я заметил, что в ее смоляных волосах блестят серебряные нити. – Кожа светлее моей. Ее отец был родом откуда-то из твоих краев, шади.