– Тебя зову, шади, а ты будто оглохла, – неласково ответил торговец, когда мы подошли ближе, и поклонился мне.
– Я была занята, – улыбнулась Фергия. – Ну что? Ты, наверно, сделал, как я велела? Записал все обо всех своих родственниках? Все ваши взаимные обиды вспомнил? Три дня торговли не было, неужели ты бездельничал все это время?
– Записал! – Итиш порылся под прилавком и бухнул на него целую кипу листков, мятых, местами в пятнах масла и вина, но исписанных вдоль и поперек. – Обнаружил, что троюродный брат два года должен мне денег, только я запамятовал, а он не напомнил. Брал, понимаешь, чтобы собрать приданое дочери, обещал вернуть и не вернул!
– То есть поводов для вражды стало еще больше? – с интересом спросила Фергия, разглядывая плоды изысканий Итиша.
– Ну… кое с кем я помирился, – сознался тот. – Как начал вспоминать, с чего начались обиды, так подумал: вот ведь глупость! Поссорились на пустом месте! Но кто мне денег должен – этого я не забуду, нет…
– А если ты кому должен? – Фергия полюбовалась выражением лица Итиша и добила: – Им ты простишь?
– Рассчитался я, – буркнул он. – И со мной рассчитались, пусть не все и не полностью. То на то и вышло, не стоило разговор затевать!
– Ну как же, а разобраться, кто кого обидел и почему? Деньги потратишь, а с родней тебе еще жить и жить и работать вместе, не так ли?
– И это верно, – вздохнул Итиш. – Словом… Не буду я тебе платить, Фергия-шади!
– Неужели? – поразилась она.
– Да! Я сам нашел того, кто ковры испортил, – гордо сказал он и выудил из кипы бумажек одну особенно заляпанную. – Не было там никакого злого умысла, одна глупость и это… как бишь его… Не случайность, но близко к тому.
– Стечение обстоятельств? – подсказал я.
– Оно самое, Вейриш-шодан! Вот, – Итиш ткнул пальцем в свои каракули, – племянник сознался: он шел вечером, нес тот самый едкий раствор в мастерскую. И нет бы взять фонарь, но он решил – так дойдет, тропинка знакомая. И дошел бы, да как раз возле тропинки поставили козлы, на которых проветривали новые ковры, чтобы утром погрузить их в повозку и везти ко мне в лавку! – Он перевел дыхание и снова зачастил: – Этот молодой осел споткнулся и едва не выронил сосуд, удержал, но расплескал! Отнес, что осталось, в мастерскую, а обратно уже пошел с огнем, хотел козлы подвинуть. Увидел, что натворил, и перепугался, баран!
– И просто убрал дырявые ковры вниз? – спросил я. – Не по одному же их грузят, целой стопкой, наверно, забрасывают в повозку? Тем более именно эти были не очень большие, так?
– Именно, Вейриш-шодан… Словом, брат обещал отработать мой убыток, – сам себя перебил Итиш. – А этого косорукого – пристроить к какому-нибудь другому делу, чтобы больше ничего не напортил! И за что же мне платить, сам посуди, если я сам обо всем догадался? Скажи, разве я не прав?