Парень что – признался?
Не признался?
И не признается, и вообще, ты чем думал? Ладно еще бомжа какого бить по почкам, хотя и это не рекомендуется. Или закоренелого урку прессовать. А это мальчишка из хорошей семьи, со связями, и… ладно бы доказательная база была! А то слезы кошачьи!
Тебя юристы с грязью смешают, если дело в суд потянешь… короче, выпускай и не майся дурью. У меня тут, кстати, интересная информация есть…
Информация была принята, Славка выпущен, и Розалия Львовна, заливаясь счастливыми слезами, откармливала и отмывала родного внука. И благодарила Анечку.
Аня кое-как отпихалась, подумав, что Эреш многое сделал для этого мира. Да, он злой и жестокий, но это василиск, а не болонка. Зато сколько добра он принес!
У Нины все наладилось, у Славки, у Лидии, у Маринки…
Ага, вспомни о черте…
Звонок телефона опять взорвал тишину квартиры.
– Анечка, привет! Как ты?
– Живее всех живых. А вы как?
– Димка проснулся.
– Ты мне номер карточки скажи, я тебе деньги за комп переведу, а телефоны отдам, как в городе будете.
– Когда мы там еще будем, – грустно протянула Марина, и Аня поспешила успокоить подругу.
– Марина, вы можете спокойно возвращаться домой.
– Думаешь?
– Уверена. Сейчас Сениным подельникам не до тебя, следы бы замести…
– А милиция… то есть – полиция?
– Чем дольше вы будете прятаться, тем вам же хуже будет. Так вы ничего не знали и ни при чем, и вообще – что происходит? К подруге на пару дней съездить нельзя? Даже если что и заподозрят, это к делу не пришьешь. А вот если вы и дальше будете отсиживаться невесть где, могут возникнуть вопросы. Например, с чего они так поступают? Зачем? Почему? И ответить на них ты не сможешь, не подставив всех нас.
– Ну… тоже верно. Мне Вася звонил…
– Вася – это кто?
– Манькин муж…
– И что ему было нужно?
– Его на опознание вызывали.
– А-а…
– Теперь хоронить надо, горюет мужик. Все же двадцать лет вместе, и Манька постоянно пела, как она его любит. Поневоле поверишь…
Ане плевать было на Васек, Мусек, Манек и Санек, всех, вместе взятых, но слушать все это лучше, чем сидеть и переживать. И думать об одном гаденыше… чтоб его!
Ох, нет! Чтоб у него все хорошо было, у сволочи такой, хвостатой чешуйчатой! И чешуя не тускнела.
– И?
– И Димка горюет. Она его подставить хотела, а он горюет, придурок!
Аня подумала, что Эреш в очередной раз поступил хорошо. Или – правильно?
Убивать женщин – плохо. А убивать таких гадин, как Манька? Мертвую ее можно будет оплакать и любить, а живую? Расхлебывать ту грязь, в которую она влезла сама и втянула всех?
Негуманно?
Кому тут ложку дать? Кушайте, не обляпайтесь…