— Чтобы вызволить людей, которых вы похитили, — сказала Венера. Она упорно отказывалась подниматься на ноги. — Граждан суверенных государств, украденных из своих домов агентами Сакруса.
— Какое бесстыдство! — взревел Сарто. Половина членов все еще были на ногах; в колонной галерее, проходившей за стульями совета, кучки советников, секретарей, придворных и генералов, которых каждый из членов совета приводил на всякий случай, прожигали взглядами и друга друга, и Венеру. Кое-кто вцепился в эфес полуобнаженной сабли.
А Венера продолжала:
— У меня неполный список имен тех, кого мы вызволили прошлой ночью из темницы Сакруса. Он включает, — она кричала, чтобы перекрыть враждебный гомон с галереи, — граждан каждой из наций, представленных на этом совете, включая Буридан. Совет не станет отрицать, что у меня есть все права добиваться репатриации своих соотечественников? — Она огляделась, ловя взоры членов совета без масок.
Челюсть грузно плюхнувшегося на сидение Принсипе Гвиневеры дрожала.
— Вы ведь не собираетесь заявить, что Сакрус похитил одного из моих граждан? Этого не мо... — Он остановился, увидев, что она просматривает список и потом подымает руку.
— Ее имя Мелисса Фераниа, — сказала Венера.
— Фераниа, Фераниа... Мне знакомо это имя... — Брови Гвиневеры сошлись. — Это было самоубийство. Тело так и не нашли.
Венера улыбнулась.
— Ну, вы немедленно найдете тело, если повернете голову. — Она жестом показала на галерею.
Весь совет вытянул шеи, чтобы посмотреть. В секцию Буридана на галерее уже несколько минут вливались люди; никто в гаме на заседании этого не замечал.
Мелисса Фераниа по знаку встала и поклонилась Гвиневере.
— О мое дорогое, мое дорогое дитя, — сказал тот, в уголках его глаз показались слезы.
— У меня еще много имен, — сказала Венера, не сводя глаз с Джекоби Сарто. Все прочие уставились на галерею, и он воспользовался возможностью встретиться с ней взглядом и легонько кивнул.
У Венеры упало сердце.
Она срежиссировала эту конфронтацию с максимальной эффектностью, вызвав добровольцев из числа недавно спасенных прибыть с ней на очередное заседание совета. Один Гарт отказался идти; бледный и до сих пор не желающий разговаривать о пережитом в башне, он оставался снаружи на улице. Но тут были пленники из Лириса, так же как и из полудюжины других малых наций. В роли козырной карты она привела людей, взятых из великих наций самого совета.
Сарто же при виде этой тактики выглядел более чем невозмутимым. Он выглядел удовлетворенно.
Она осознала, что на зал опустилась гробовая тишина. Все смотрели на нее. Прочистив горло, она заговорила снова — собственные слова звучали для нее как бы издалека: