Несколько минут она вполуха прислушивалась к их разговорам; потом внутри нее словно щелкнул переключатель: она поняла, где находится, и кое-что сообразила. Она взглянула на Одесса.
— Это ваш новый офис, — сделала она вывод.
Они все бросили болтать. Одесс подошел и сел рядом с ней.
— Это верно, — сказал он. — С того момента, как вы нас покинули, дипломатический корпус вырос в положении.
Эйлен засмеялась:
— Мы новые звезды Лириса! Не то чтобы вишневые деревья стали не так важны, но...
— Мосс понимает, что мы должны открыться внешнему миру, — перебил Одесс. — Этого бы никак не случилось при власти Маргит.
Венера слегка улыбнулась.
— Полагаю, часть заслуг за такую возможность я могу приписать себе.
— Моя дорогая леди! — Одесс похлопал ее по руке. — Заслуги целиком ваши! Лирис снова ожил благодаря вам. Вы же не думали, что мы покинем вас в час нужды, нет?
— Для тебя всегда найдется здесь место, — сказала Эйлен.
Венера расплакалась.
* * * *
— Мы бы ни за что не проговорились, — сказал через несколько минут Одесс. — Ни один из нас.
Венера поморщилась. Она стояла у зеркала, где подводила глаза, стараясь стереть приметы слез. Она не знала, что на нее нашло. Мимолетное безумие; по крайней мере, свидетелями ее небольшого срыва стали только лирисяне.
— Я считаю, это сделал Сарто, — ответила она. — Теперь это вряд ли важно. Я не могу высунуть наружу носа так, чтобы Гвиневера не пустил в меня пулю.
Одесс задумчиво хмыкнул, обхватил руками похожую на бочку грудь и принялся расхаживать взад-вперед.
— Гвиневера с самого прибытия ни на кого не произвел благоприятного впечатления. С чего бы кто-то из ваших остальных союзников стал к нему прислушиваться?
Она повернулась, подымая бровь:
— Потому что он правитель нации из совета?
Одесс отмахнулся:
— А помимо этого?
Покачав головой, Венера вернулась на диван. В открытое окно до нее доносились стрельба и крики, но их перекрывал рев ветров, реющих над дворовым колодцем и уносящихся за край мира. Звуки практически можно было игнорировать.
Похожим образом Венера могла практически проигнорировать и захлестывающие ее эмоции. Она всегда выживала за счет того, что сохраняла холодной голову, — не следовало ее терять и в этот раз. Как неловко, что она чувствовала себя такой покинутой и потерянной. Как неловко, что она ощущает такую благодарность за простую компанию бывших товарищей по работе. Ей нужно восстановить самообладание, а затем вернуться к преследованию собственных интересов, как она всегда и действовала.
В коридоре началась суматоха, потом в двери кто-то ворвался — покрытый копотью и пылью, волосы дыбом, левый рукав куртки изодран в лохмотья.