— Выпьете вина?
— Простите?
— Я предложила вам вина. И… — она прикусила губу, — у меня есть травы, которые помогут легко восстановить брови.
Дойл взглянул на темное небо. До рассвета оставалось еще не меньше трех часов, а значит, ему пока некуда было спешить. И провести хотя бы час в обществе леди Харроу, в ее прохладной гостиной, наполненной неведомым ароматом, пить вино, налитое ее руками — было слишком желанно.
— Благодарю, леди Харроу, — он поклонился и вслед за ней вошел в дом.
Звякнул колокольчик, и тут же из темноты коридора вышел слуга с зажженной свечой.
— Леди, какое счастье, что… — начал он, но осекся, увидев Дойла.
— Джарви, зажги свечи в гостиной, подай вина и мяса и принеси мой сундучок с травами.
— Слушаюсь, леди, — старик Джарви поклонился и первым прошел в гостиную, от своей свечи запалил другие в гостиной, пошуровал в камине кочергой, заставляя угли разгореться. Леди Харроу, не дожидаясь помощи, которую слуга не успел, а Дойл не посмел оказать, сбросила черный плащ с меховой оторочкой, оставаясь в своем обычном глухом темном платье.
Повинуясь ее жесту, Дойл опустился на скамью, тихо выдохнул, распрямляя ногу. Слуга принес кувшин с вином, два серебряных кубка и поднос с мясом, нарезанным тонкими ломтями. Установил на столе, снова скрылся в коридоре — и почти сразу вернулся, держа темный ларчик. Дойл узнал его — его находили при обыске. Леди Харроу забрала ларчик, поставила его на скамью возле Дойла и как будто нерешительно спросила:
— Вы позволите?
Дойл приподнял, насколько мог, голову и с трудом сглотнул — лицо леди Харроу оказалось слишком близко от его лица, так близко, что он мог рассмотреть не запудренные веснушки на тон темнее кожи у нее на носу и щеках, влагу на ресницах, тонкие лучики усталых морщинок в углах глаз.
— Конечно, — пробормотал он, понимая, что голос звучит слишком натужно и хрипло.
Щелкнул замок ларчика, и леди Харроу попросила:
— Закройте глаза, милорд.
Он подчинился, оставаясь наедине с ощущениями. Касание влажной тонкой ткани, стирающей следы золы с кожи. Случайное прикосновение прохладных маленьких пальцев. Острый льдистый запах незнакомой травы. Короткое объяснение:
— Это сок имбирицы лесной, милорд. Он очищает раны от всякой попавшей скверны и восстанавливает кожу, подобно тому, как швы искусной мастерицы восстанавливают прореху в ткани.
Имбирица немного щипала, но Дойл даже если бы захотел, не сумел бы пошевелиться, дернуться. Ему казалось, что он навеки прикован к этой лавке, и был согласен на этот плен — если вечность его лица будут касаться руки леди Харроу, и также вечно будет звучать рядом ее голос.