— Как вы объясните это, леди Харроу? — холодно спросил Дойл.
Он держал в руках ящичек, наполненный несколькими связками остро пахнущих высушенных трав. Дойл узнал горчину, зелен-цвет и лаванду.
— Это мои травы, — ответила женщина так, словно в ее доме нашли Святейшую книгу, а не ящик трав. — Ничего волшебного в них нет — обычные лекарства. Мой лекарь — я говорила вам о нем — дал мне их с собой в столицу.
— Зачем? — Дойл наклонился так, чтобы поймать ее взгляд.
— В качестве лекарств, — отрезала она.
Дойл снова перебрал связки. Он не хотел видеть этот проклятый ящик. Но видел — и нужно было что-то с ним делать.
— Леди Харроу, если бы я просто зашел к вам побеседовать, ваш ответ был бы удовлетворителен, а мой вопрос — груб. Но я выполняю распоряжение короля. И от его имени требую объяснить мне назначение каждого из этих…
— Веников? — ее взгляд стал не просто злым, а разъяренным. Она властно переставила шкатулку с его колен на подушку и вытащила первый пучок — горчину. — Это, милорд, от жара и простуд. Это, — на свет была извлечена зелен-трава, — от ран и порезов. Это, — лаванда, — для спокойных снов. Возможно, вас это также касается, милорд? Могу сообщить, что плохо сплю.
Она произносила каждое слово с таким видом, словно давала пощечины. Глотнув воздуха, она продолжила как будто с наслаждением:
— Эти цветы называются полыний и помогают при женских болях. А эта трава — вам, милорд, она неизвестна — дана моим лекарем на тот случай, если я пожелаю быть с мужчиной, но захочу избежать бремени.
Крышка ящичка со стуком захлопнулась. Дойл впился в ладонь короткими ногтями, но нашел в себе силы сказать:
— Благодарю за пояснение.
Ящичек так и стоял на подушке — и Дойлу казалось, что от него исходит не тяжеловатый травяной запах, а едкая отравляющая вонь. Он неосознанно опустил руку и коснулся рукояти меча.
— Тот человек… — проговорила леди Харроу, — который стрелял в вас, вы же арестовали его?
— Разумеется. Хотите за него заступиться?
— Я хотела узнать о его судьбе, — она отвернулась в сторону. Дойлу осталось смотреть на ее белую шею с рыжими завитками волос.
— После допроса, когда он назовет имена своих сообщников, его судьбу будет решать король. Вероятно, его ждет казнь путем отрубания конечностей.
Шея покраснела.
— Это чудовищно.
— Предлагаете отпустить его на волю? Простите, но я не испытываю желания быть милосердным в отношении своего несостоявшегося убийцы и точно не стану просить за него перед королем.
Леди Харроу повернулась и легко встала со скамьи.
— Чудовищно то, что из смерти делают потеху. Что бы ни сделал этот парень, он не заслуживает того, чтобы его убивали посреди рыночной площади под визг и хохот черни.