Хотя в камере было прохладно, Ойстер заметно вспотел, быстро и судорожно потер свое брюхо, где наверняка осталась тонкая царапина от кинжала Дойла, и пробормотал:
— Я был обманут и завлечен. Я не ведал, что делаю.
Дойл взял паузу, словно бы всерьез обдумывая эти нелепости, потом произнес участливо:
— Я готов поверить, что так и есть. Вы, милорд, человек недалекий, живете в развлечениях и потехах. Угрозами или лестью вас могли завлечь в заговор, которому вы никогда не сочувствовали душой.
В глазах Ойстера засветилась бешеная, сумасшедшая надежда, кажется, он готов был, подражая Майле, броситься на колени, да еще и целовать Дойлу руки. Дойл продолжил:
— Но те, кто вовлекли вас в этот заговор, не признают своей вины и называют зачинщиком вас одного.
Он затрясся.
— Знаете, что это значит? Если никто из них так и не признается…
Дойл поднялся со своего места, подошел к Ойстеру и повторил ему те слова, которые так точно подобрал Рикон. О скопстве и карах и наградах Всевышнего. Потом добавил:
— Если же мы найдем истинного виновника заговора, то вы, милорд Ойстер, хоть и не получите прощения, но, вероятно, сохраните жизнь. Избегните мучений и позора.
— Они должны признаться, — прошептал он в панике. — Они говорили… Они задумали это. Я бы взглянул им в глаза и заставил бы признаться!
Дойл довольно кивнул:
— Вы получите такую возможность. И совсем скоро, — а потом крикнул: — приведите милорда Трэнта.
К полуночи пришлось прерваться — Дойл велел развести лающихся лордов как можно дальше друг от друга, приказал писарю подготовить до утра все бумаги о сегодняшних допросах и, накинув темный плащ с глубоким капюшоном, отправился к каналам, где его поджидал Шило. Тени неслышно двигались рядом.
— Высокий лорд, — вор преклонил колено и прижался, по обыкновению, губами к руке Дойла. — Город неспокоен, он полнится слухами. Болтают, — он клацнул зубами, в поисках нужного слова, — говорят, какой-то колдунишка на Рыбном рынке совсем страх потерял. Болтают, будто ему пора вырвать его мерзкий язык и засунуть… — Шило сплюнул на землю, видимо, не желая при Дойле говорить, куда именно должен быть засунут язык. — Завтра светлый день Очищения. Всевышний наказал очищаться от грязи, падали всякой. Людишки хотят его тоже того — очистить. А он вам, может, понадобится, высокий лорд.
— Наверняка понадобится, — кивнул Дойл. Занимаясь милордами, он ни на минуту не забывал о ведьмах. Кем бы ни был этот колдун, он может что-то знать. — Где его будут очищать?
— Так на Рыбном и будут. С утра, после торгов.
Дойл протянул Шилу несколько монет, которые тот принял с еще одним почтительным поклоном и, пятясь, растворился в ночной темноте.