— Что здесь происходит? — спросил он.
Доброхот попытался вырваться, явно не желая отвечать за всю толпу, которая, к слову, немного поредела, но не исчезла — видимо, всем хотелось узнать, чем закончится история.
— Высокий лорд, — пробормотал доброхот, — колдуна мы нашли. Сегодня день Очищения — вот и надо очиститься от скверны и пакости.
Дойл кивнул стражнику, и доброхот мигом скрылся в толпе. Старик же просто стоял, переминаясь с ноги на ногу. Дойл подъехал к нему ближе, наклонился, рассматривая книги. «Анатомикон», «Растения, от мук излечивающие», «Повязи целебные».
— Что у него в свитках?
Один из теней, спрыгнув на землю, поднял первый попавшийся свиток и подал Дойлу. Тот захотел снова выругаться — бесцельно потраченное время. Тень скользнул в дом, осмотреться на предмет тайников, но Дойл уже знал, что он найдет — пучки трав, толченые камни, на крайний случай — язычки клекотунов.
— Старик, — позвал он. Не-колдун поднял голову, хлопнул глазами. — Старик, ты колдун?
— Лекарь я, милорд, — отозвался он. — Травки, мази-повязи. Сколько лет живу — все время людей лечу. Вон, этому срамную болезнь вылечил, — он ткнул шишковатым тощим пальцем в какого-то мужичка из толпы. — А ей вон понос что ни неделя лечу, — палец указал на дородную тетку. — Как обожрется, так ее и несет. А она — несется ко мне.
Возможно, он бы и еще кому-нибудь вспомнил что-нибудь, но Дойл совершенно не желал знать подробности и прервал ее.
— Вот что, лекарь. Поедешь со мной в замок.
По толпе пронесся выдох ликования. Дойл дождался, пока тень не вернется и не подтвердит, что все чисто, и первым направился обратно. Лекаря посадил к себе стражник.
Это было глупо, напрасно, бесцельно потраченное утро. В старике колдовства ни капли. Обычный безумный лекарь, может, даже и неплохой — во всяком случае, библиотека у него была хорошая, хоть и скудная. Дойл передал его на попечение отца Рикона и выбросил из головы — тем более, что писарь принес ему подробную запись вчерашнего допроса.
Ойстер и Трэнт поносили друг друга, как умели. Вспомнили даже дело двухсотлетней давности, когда чей-то пращур украл чьи-то доспехи. Но за этой бранью и грязью стояли очень простые смыслы. Ойстер почти молил: «Вы меня втянули в это, вы не можете меня бросить!». А Трэнт отвечал: «Ну, уж нет. Ты попался — ты и подыхай». Потратив на чтение записи больше часа и пометив на полях, что Трэнта пора подвергнуть «особым методам поиска истины», Дойл собрался было снова спуститься в камеры — у него еще одиннадцать милордов ждали допроса, — но не успел.