- Да, сэр, - ответил Эппералиант, включая тусклое внутреннее освещение «Гибельного Клинка» на максимум. Снаружи включились все фары и прожекторы. Когда в лучи света попадали твари из тьмы, они выли и отпрыгивали в сторону.
Банник, выхватив лазерный пистолет, поспешил вниз по трапу на звуки борьбы, протолкнувшись мимо окаменевшего второго наводчика, который указал на снарядный погреб.
Подняв пистолет, Банник распахнул дверь. Голлф сражался с чудовищем из кошмаров, какой-то демонической тварью с угольно-черной кожей. В снарядном погребе было страшно холодно, по переборкам стекали капли сконденсировавшейся влаги. Банник заколебался; он не мог выстрелить в монстра, не задев дикаря.
Голлф оказался настоящим открытием. Он ловко крутился вокруг твари, используя тесное пространство снарядного погреба к своему преимуществу. Существо атаковало малорослого дикаря кривым клинком, но Голлф увернулся, и клинок застрял в снарядном стеллаже. Голлф выкрикнул тот самый пронзительный боевой клич, который Банник слышал на командной палубе, и, держа штык двумя руками, как меч, всадил его в грудь твари. Дьявольский призрак откинул назад голову, испустив ужасное шипение, когда Голлф провернул штык в ране.
Банник открыл огонь. Лазерные лучи вонзились в тварь, в воздухе раздался треск. Существо взвыло, рухнув на колени.
Голлф шагнул назад, от его дыхания в воздухе шел пар. Он уронил штык, прижав к груди руки, обожженные холодом.
Банник вошел в снарядный погреб. Тварь словно растворилась, тени как будто прятались еще глубже, пока не осталось лишь отвратительное одеяние из человечьей кожи и кривой нож.
- Эппералиант, как обстановка?
- Противник исчез так же быстро, как появился. Думаю, это все.
Банник спрятал пистолет в кобуру и взял дикаря за руки. Руки были синими от холода и почернели там, где прикасались к металлу штыка.
- Надо обработать, - сказал Банник.
Маленький дикарь удивленно посмотрел на него, дрожа от холода.
- Тебе больно. Больно от холода.
Голлф кивнул.
- Да, больно. Холод жжет.
Банник заглянул в аптечку на переборке. Нанеся мазь на ожоги, он дал Голлфу дозу обезболивающего и перевязал ему руки.
- Ты хорошо сражался.
- Я сражаться. Я воин. На родине я быть великий воин. Я… - дикарь замолчал, подыскивая слово. Пробормотав что-то на своем щебечущем языке, он сказал: - Я защитник деревни. Чемпион.
Банник посмотрел ему в глаза.
- Тогда почему ты позволил Васкигену бить тебя?
Голлф опустил взгляд.
- Он не враг. Не по Закону. Только старейшина разрешить. Здесь нет старейшин.
- Второй заряжающий Голлф, слушай меня. Здесь, на борту этого танка я старейшина. Я здесь командую. Понятно?