— Идём быстрее! — наваждение спало, и снова добрый, но сильно обеспокоенный медик несётся на помощь пострадавшему дитёнку.
— Нет. Больше я в медпункт — ни ногой! Гадостое какое-то чувство. — тихо пробормотала я вслед убегающим людям. — Ты как дума…ешь… Маруська! Какого храля ты творишь!? — обернулась я к выскочившей из портфеля, где лежала книга, подруге, которая в данный момент ковыряла что-то в столе Фёдора Игнатьевича.
— Ковыряюсь вот в этом ящичке, а что, не видно? — невинным голоском прощебетала она и снова погрузилась в процесс.
— Ты еще после вчерашнего ДТП об дерево не оправилась!? Акстись! Тебя же увидеть могут! И тем более в чужих вещах рыться неприлично! — я подошла и попыталась оттащить подругу.
— Угу. А как ты думаешь, что может быть такого ценного и сверхсекретного у обычного целителя-полувампира? Тем более, в таком месте как школа! — Маруся, вывернувшись у меня из рук, залезла целиком под стол, из-под которого тут же стало раздаваться сопение и покряхтывание. Я, уже особо ей не препятствуя, предположила:
— Может, какое-то сверхдорогое лекарство для нас?
— Ты сама-то в этот альтруистический бред веришь? Лично я — нет. Тем более, тут такой замочек, что даже вашей ректорше вряд ли опыта и мастерства хватить вскрыть.
— Чего!? — я застыла монументом имени себя любимой. А действительно, для чего это нужно? Марусиным словам я верила безоговорочно.
Тайник, а это был именно он, находился на внутренней стороне стола, со стороны выдвижных ящиков с лекарствами. Мы бы его и не приметили, если бы не марусино чутьё. Наконец, издав победный клич туземца-попуаса, Маруся чем-то щёлкнула и открыла выдвижную полку.
— А вот мне и того и другого с избытком хватает! Тэкс, что… тут… у нас… — подруга окончание фразы пролепетала осевшим голосом и жутко побледнела. Она вцепилась в бумаги и принялась их лихорадочно перебирать, бормоча что-то невнятное под нос.
— Что такое? — взволнованно спросила я. Маруся молчала. Что же это за бумаги, если ОНА так перепугалась. — Дай посмотреть. — ноль реакции. Ну ладно! Я, выхватив их у не особо сопротивляющейся подруги, стала перебирать страницы.
Едва мой взгляд наткнулся на надписи первых папок, как мне поплохело. Пытаясь унять дрожь в руках, я перечитывала эти слова снова и снова, пока по мне не шибануло осознанием — «наблюдение» и «захвачен» не могут иметь мирной почвы под собой, о чём свидетельствовала подозрительная таблетка, начавшая источать странный запах, и надпись на документах с моей фотографией «захватить». Папки с фотографиями двух недавно уехавших на «лечение» учеников украшало не менее красное «захвачен».