Восемь лет назад Элизабет пришлось бросить университет, чтобы позаботиться о Джулии, когда умерли их родители. Она знала, что без образования сделать карьеру будет намного труднее, но все же оставила учебу, зная, что ее хрупкая, легко ранимая сестренка зачахнет и погибнет среди чужих.
Начав восхождение по служебной лестнице на телевидении, она оказалась столь же упорной, сколь и одаренной, и когда год назад ей представился случай, она ухватилась за него и, оставив повзрослевшую Джулию в Англии, уехала в Штаты. Работа на телестудии была ее воплощенной мечтой. Собственная квартира, машина и месячное жалованье, от которого дух захватило, когда она получала его в первый раз. Но… Джулия все же была превыше всего. И она на время вернулась домой. Семейная ситуация того требовала.
Филипп де Сернэ ожидал, стоя в середине комнаты. Его высокая фигура выглядела какой-то неуместной в более чем скромной обстановке.
— Садитесь, господин де Сернэ. Извините, что мебель здесь не совсем та, что вам привычна, но…
— Мисс Тернер, я прекрасно понимаю, что в данный момент вы ничего не хотите сильнее, чем стереть все следы фамилии де Сернэ с лица земли, — сказал он, саркастически глядя на нее, — но разве вы не считаете, что в сложившихся обстоятельствах мы могли бы попробовать наладить контакт?
Элизабет была не «мисс» и фамилия у нее была другая, но она не собиралась его поправлять.
— Зачем? — Она смотрела прямо ему в лицо, ее глаза сверкали. — Зачем конкретно?
— Из-за вашей сестры.
— Она в вас не нуждается, — твердо сказала Элизабет. — Единственный де Сернэ, который имел для Джулии значение, мертв, так что же вы можете сделать для нее сейчас? И не упоминайте о деньгах, — проговорила она яростно. — Не смейте!
— Вы думаете, она может питаться воздухом?
Как мог кто-то, внешне столь похожий на Патрика, хотя и выглядевший старше, быть ей так ненавистен? Она мысленно спрашивала себя об этом, глядя на него с неприязнью и горечью.
— Я могу позаботиться о ней.
— Вы? — В его голосе звучало презрение, и, когда он сделал столь же презрительный жест рукой, она заметила на его смуглом запястье тяжелые золотые часы, стоимость которых была равна годовой арендной плате за их квартиру. — Я едва ли соглашусь, хотя уверен в ваших благих намерениях. Джулии — двадцать лет, как я понимаю, а вам сколько? Двадцать один? А с ребенком…
— Если уж на то пошло, господин де Сернэ, мне двадцать восемь лет, и я имею высокооплачиваемую работу в Америке. Я вполне могу поддерживать материально мою сестру и ее ребенка в течение нескольких лет.