— Глупый мальчишка! — сказала она.
Я не помню момент переноса, зато помню блеск серебра ее глаз. И то, как она прикусила нижнюю губу. И тонкий, едва уловимый цветочный запах.
Выйти из камеры, темной камеры смертников, я не чаял, но выйти из нее, почти в обнимку, с королевой, и оказаться в большом светлом холле шикарно обставленного дома — оказалось из области другой реальности. Я впал в некое подобие ступора. Возможно, это объясняет, если не оправдывает, и мой неконтролируемый аппетит. И радость оказаться в парной, купальне, а следом в мягкой постели на шелковых простынях.
Я отключился сразу, едва рухнул на подушку, и впервые за свою жизнь ни разу не вспомнил о Катрин.
Меня разбудило не солнце, тьма еще жалась по сторонам, нарочито тускло горящий светильник не давал рассмотреть мою гостью, но хриплый шепот:
— Глупый, глупый мальчишка…
Разбудил и свел меня с ума. Мои худшие наследственные родовые черты — нетерпение и вожделение, коим я поддался беспрекословно, затмили разум.
— Я люблю тебя, — что-то подобно этому шептал я в своем безумии.
Она смеялась звонко, в темноте экстаза мне виделись ее глаза: клинки стали прокалывали меня насквозь, как насекомое насаживая на острие.
— Мальчик мой, — сказала она чужим грудным голосом.
Я открыл глаза.
В моих объятьях плавилась от страсти незнакомая женщина. Горячая, страстная, красивая. Чужая.
— Меня зовут Эрлих, — представился и добавил, — граф Коус.
— Агнес, — ответила она.
Так я познал баронессу Агнес Эления Стани.
— Все будет хорошо, — повторяла она мне позже, — Верь мне, верь ей, она лучшее, что могло с тобой случиться. Пусть способ попасть под ее руку ты выбрал неординарный, но она о тебе позаботится.
Она! Королева! Ласковая смерть… «Зови меня Ники» и улыбка. Не знаю отчего, но я вдруг заплакал, беззвучно, но баронесса все поняла и спрятала мои слезы у себя на груди.
— Мой мальчик, — шептала она, — Мой мальчик.
Я был ее мальчиком в тот момент и, захлебываясь в словах, говорил, говорил… А потом замолчал, словно этот лист моей жизни перевернулся, а следующий был не исписан. Или его вовсе не было.
Ее Величество Ники-Августа Адали навестила нас, когда, уже одетые, мы чинно восседали за столом. Баронесса довольно улыбалась.
— Ваше Величество, — Агнес изобразила книксен, я чуть задержался с поклоном, манеры мои отнюдь не улучшились в связи со всеми перенесенными злоключениями.
— Баронесса, я украду ненадолго у тебя твоего… графа.
Нет, она не сказала, твоего мальчика, но улыбка была такая… Я в самом деле ощутил себя эгоистичным, несдержанным ребенком. В тот момент я понял всю глупость своего проступка.