Чёрт знает, что лезло ему в голову. Он пытался найти хотя бы мало-мальски логичное объяснение её поступку — и не находил. Он не представлял себе, как будет жить дальше. Для чего? Во имя кого? Всё стало бессмысленным теперь. Единственное, чего ему хотелось — чтобы все оставили его в покое и не докучали назойливыми вопросами. Он перестал разговаривать даже с друзьями и одноклассниками — прошмыгивал мимо, натянув капюшон зимней куртки на самые глаза, чтобы не встречаться ни с кем взглядом. От него шли волны такого холода и отчуждения, что никто и не решался с ним заговаривать.
Впрочем, однажды его всё-таки выловил Васёк, вечно заседающий с пацанами за гаражами в соседнем дворе: там они курили, пили пиво и бренчали на гитаре всё свободное от учёбы время. Тимофей, возвращающийся из магазина, собирался было, по своему обыкновению, молча пройти мимо, но Васёк вскочил с насиженного места, догнал одноклассника и решительно ухватил его за рукав куртки.
— Здоров, Тимоха, — осторожно сказал он, как бы прощупывая почву. — Ты что же это, совсем друзей замечать перестал?
— И тебе не хворать, — хмуро отозвался Тимофей. — Да ты извини… что-то нет настроения.
Васёк помолчал немного, обиженно сопя, а затем безнадёжно поинтересовался:
— Так что с записями-то? Ты в деле или слился? Мне тут заказов срочных накидали… Серёга Возницын предлагал свой видак, чтобы вступить со мной в долю. Но я решил сначала у тебя уточнить, ты же мой кореш! — он хлопнул Тимофея по плечу.
Мысль о том, что придётся, как ни в чём не бывало, снова делать копии с видеокассет, показалась ему невыносимой. Ещё слишком живы были воспоминания о концерте Селин Дион, с которого у них с Ликой всё и началось…
— Соглашайся на Серёгино предложение, — он вымученно улыбнулся однокласснику. — Я — пас.
— Правда? То есть, ты без обид? — воспрянул духом Васёк. Тимофей покачал головой:
— Ну какие могут быть обиды, брось…
Васёк счастливо заулыбался. Видимо, мысль о том, что по вине ненадёжного партнёра они теряют перспективные заказы, не давала ему покоя все эти дни. Зато теперь с чистой совестью, получив «благословение» от Тимофея, он может начать работать с другим напарником. Ему сделалось так легко, что на радостях он решил проявить чуточку великодушия, понимания и поддержки.
— Ты, это… не держи зла на Инку, если что, — пробасил он. — Она дура. Реально чокнутая. Я ей уже дома вставил таких звездюлей, что долго будет помнить!
— Ты о чём? — равнодушно спросил Тимофей, думая, что Васёк имеет в виду Инкины заигрывания. Иначе зачем ему в принципе приплетать сюда свою озабоченную сестрицу?