— Кто отсутствует? — спросила химичка, открывая классный журнал.
— Воронцова! — выкрикнул из-за своей парты Тимофей, вложив в это слово всё своё отчаяние и смятение. Химичка удивлённо подняла глаза от журнала.
— Воронцова?.. Так она же у нас больше не учится, — проговорила она в замешательстве.
Тимофею показалось, что его ударили чем-то тяжёлым по голове.
— Почему не учится? — внезапно охрипшим голосом спросил он.
— Так бабушка её документы забрала… Обратно в Москву переводится, насколько мне известно, — химичка пожала плечами. — Но я, конечно, в подробности не вдавалась…
Тимофей уже не слушал её, отрешённо уставившись в стену рядом с собой. Он не знал, что так бывает — когда в один миг рушится всё, что было тебе дорого и ценно. Когда всё, что ты любишь больше жизни, просто разбивается вдребезги.
Он молча схватил свой рюкзак, встал и направился к выходу.
— Солнцев! — возмутилась химичка, невольно вскакивая из-за своего учительского стола ему наперерез. — Куда это ты собрался? Я, кажется, тебя не отпускала… А ну сядь! Был звонок на урок.
Но он взглянул сквозь неё такими остекленевшими глазами, что химичка, охнув, отступила на шаг и робко спросила:
— Тимофей, тебе что… плохо?
— Можно мне уйти, Маргарита Семёновна, — сказал он бесцветным голосом.
— Иди… — пробормотала она растерянно и долго смотрела ему вслед. Таким опустошённым и одновременно потрясённым она никогда его раньше не видела.
Родители даже не догадывались о том, что происходит с их сыном. Тимофей не страдал и не убивался напоказ. Просто внутри было пусто и мёртво, словно выжженное поле. Он всё переживал про себя, пряча боль глубоко внутри. Мама с папой знали только, что он встречался с девочкой, а потом девочка внезапно уехала, но думали, что это всё легко забудется. Подумаешь, трагедия — кто из нас не мучился любовными переживаниями и не страдал в шестнадцать лет?!
Несмотря на то, что он чувствовал себя растоптанным и преданным, зла на Лику, как ни странно, не было. Оставались только мучающие его многочисленные «почему».
Почему она так с ним поступила? Почему не оставила хотя бы коротенькую записку с разъяснениями? Почему говорила, что любит, если затем с лёгкостью укатила в Москву и бросила его подыхать с тоски в Ярославле?!
Он, конечно же, понимал, не мог не видеть, что Лика ужасно скучает по дому и всей душой рвётся вернуться туда. Но… они ведь договорились, что после выпускного поедут в столицу вместе. Неужели нельзя было просто подождать? Хотя, наверное, нельзя… Это для него Москва без Лики ничего не значила. А вот он сам, оказывается, не был для Лики так же необходим и важен, как родной город… Если только… если только её не увезли внезапно, без предупреждения, силой.