— …Тот фильм стал для меня последним, — рассказывала она. — Вернее, он вообще никаким не стал… Весь отснятый материал просто положили на полку — ни смонтировали, ни озвучили, ни-че-го. Ну, и гонорары никому из нас не выплатили тоже, — она усмехнулась.
— А о чём он должен был быть? — поинтересовался Тим. Светлана оживилась, глаза её заблестели.
— О, это очень интересная история… Я играла девушку-колясочницу, которая мечтает петь на сцене. В двух словах сложно объяснить… У моей героини проблемы с позвоночником, лёгкие деформированы, неправильное положение диафрагмы… в общем, петь в таком состоянии очень и очень непросто. Но она верит в то, что у неё получится. Занимается с педагогами. Подаёт заявку на международный вокальный конкурс. Только советские чиновники не хотят её выпускать. Ну, ты же понимаешь — лицо, честь и гордость страны… и вдруг инвалид! В СССР же не может быть инвалидов, здесь все здоровы, бодры и счастливы, а позориться на международном уровне нам ни к чему…
— Ужасно жаль, что этот фильм не увидел свет, — с досадой вздохнул Тим. — Я бы с удовольствием посмотрел. Я вообще все ваши фильмы видел.
Ей было явно приятно узнать это.
— Тогда многие актёры и режиссёры остались за бортом, — она перевела задумчивый взгляд на колышущуюся зелень деревьев за окном. — Ты, конечно же, не помнишь этого… наверное, ещё маленький был. Страну трясло, как в лихорадке. Люди жили, не зная, что принесёт завтрашний день… Слышал, наверное, про август девяносто первого? А может, вы это уже в школе проходили? Танки на улицах Москвы, баррикады, комендантский час… На защиту Белого дома вышли многие мои коллеги: Никита Михалков, Татьяна Друбич, Борис Хмельницкий, Маргарита Терехова… Все были на подъёме, все были свято уверены в том, что творят историю… И только мне было совершенно наплевать на судьбу целой страны. Я эгоистично хотела одного: чтобы мне заплатили за фильм. Я как раз ушла в то лето от мужа, и… — она не договорила, и Тим понял, что продолжения не последует. Похоже, она и сама уже жалела, что слишком разоткровенничалась.
— И что, после того случая вы больше совсем нигде не снимались? — уточнил он, деликатно возвращая её к началу разговора.
— Практически нет, — отозвалась Светлана. — Только в рекламе иногда… и пару раз в ток-шоу. Но это несерьёзно, разовые подработки… А в большое кино меня больше не приглашали. Точнее… — она замешкалась на мгновение, словно раздумывая, стоит ли посвящать его в эти подробности. — В начале девяностых был спрос на чернуху и обнажёнку. Мне несколько раз предлагали оголиться в кадре или поучаствовать в откровенных сценах. Я всегда отказывалась.