— Лейтенант Давыдов по вашему приказанию прибыл! — отдавая честь, рука взлетела к правому виску.
— Вольно, господин лейтенант — морщась от боли, ответил мне командир корабля — каперанг Егоров, он сидел в навигационном кресле, и даже не пытался подняться. Я увидел целых три медицинских блока, закрепленные на командире, очевидно, что только они не давали ему свалиться в забытье и хоть как то командовать кораблем. Позже я узнал, что он под обстрелом глотов, в составе аварийно-спасательной партии главного поста, тушил пожар в носовом отсеке первой башни, когда там не осталось орудийной прислуги, и были исчерпаны все средства автоматического тушения огня.
— С Вами хотят поговорить — произнес, вернее, прошептал Егоров. Он кивнул головой в сторону рубки управления огнем — там, в полутьме помещения, склонился над активным экраном управления боем командир Особой Группы, вице-адмирал Табулин. Высокий, стройный, обладающий сильным и жилистым, без лишнего веса телом профессионального военного. Тёмные, коротко стриженые волосы, властное волевое лицо с выразительными серо-стальными глазами, жесткая щетина с проседью. У командира Особой группы, по слухам, была одна очень интересная особенность. Он обладал пронзительным взглядом, который буквально проникал в душу собеседника, и казалось, что он видит его насквозь. Эта особенность очень пугала различных «службистов», пытающихся быстренько сделать карьеру и осесть в штабах или на складах — подальше от бесконечных походов и возможных стычек с противником.
Дополняла портрет командира великолепная уставная флотская форма, безупречно сидевшая на нём. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Абсолютно все выпускники Академии ВКС являются примером для подражания — великолепно образованные, и в тоже время являющиеся несгибаемыми «машинами» в бою, люди которые могут всё.
Командир разглядывал на экране события, сохраненные «периметром», одновременно делая какие-то пометки на боковом экране, слегка касаясь его пальцами. Увидев меня, он кивнул на кресло. Отставив свое занятие, он взял переносной стул и сел напротив меня. Я никогда не видел его так близко. А увидев, признаться оробел.
— Я хочу, чтобы то, что я скажу, осталось между нами, насколько это возможно — начал он наш разговор.
— Так точно, господин, контр-адмирал — я вскочил с кресла. Табулин поморщился, словно съел лимон.
— Не надо, отставить — он посмотрел на Егорова поверх моей головы — считай это приказом. С первого дня твоего обучения в Академии за тобой внимательно наблюдали, ведь ты получил в наследство не только прекрасную память и умение блестяще усваивать материал. Ты получил в свое владение Дар. И этим даром уже наделены многие молодые офицеры Империи. Процесс запущенный много лет назад уже приносит свои плоды.