– Насколько глубоко проложены эти туннели? – спросил он. – Какой-нибудь из них проходит под Скотланд-Ярдом?
– Нет. А что? Не слишком глубоко…
– Южный Кенсингтон! – выкрикнул кондуктор. Таниэль резко дернулся от неожиданности и почувствовал острую боль в затылке. Он надавил рукой у основания шеи. Две женщины снова уставились на него.
Поезд подошел к платформе в густом облаке пара, сквозь который красным светились его передние фонари. Как только Таниэль вошел в вагон, паровоз запыхтел, и поезд отправился дальше. Прислонившись виском к стеклу, Таниэль размышлял о том, что поезд, на самом деле, – идеальное место для подкладывания бомбы. В поездах всегда полно пассажиров, а работающих в них проводников явно недостаточно для того, чтобы тщательно проверять каждый вагон. Эта мысль пришла ему в голову, когда вагон резко тряхнуло и газовый фонарь у него над головой замигал, хотя причиной тому была лишь неровность на стыке рельсов.
В вагоне, кроме него, никого не было. Собственное, седое от пыли, отражение в окне напомнило Таниэлю об отце, который к моменту рождения детей был уже пожилым человеком. Он, выполнив свой долг, умер внезапно, когда Таниэлю было всего пятнадцать, а Аннабел – восемнадцать лет. Отец не оставил завещания, поэтому они отправились на спиритический сеанс в Линкольн, где старый человек задал через девушку-медиума вопрос, не помогут ли они герцогу найти нового лесничего, а также передал, что его сбережения хранятся в коробке с рыболовными снастями, под кучкой бронзовых крючков.
Станция «Южный Кенсингтон» находилась неглубоко под землей, всего около двадцати футов от поверхности. Контролеры, изумленные видом его покрытой пылью и пеплом фигуры, даже не проверили у него билет. Они не слышали взрывов: Вестминстер был отсюда слишком далеко. Выйдя из метро, Таниэль не сразу сориентировался, но вскоре сообразил, что станция находится в верхней части Найтсбриджа. Дождь припустил так сильно, что капли отскакивали от мостовой, и над ней висела пелена тумана. Шум окрашивал все вокруг в цвета радуги, и он оперся рукой о стену. Призматические цвета обычно казались ему красивыми, но из-за рези в глазах, пока он не привык к звукам, Таниэль видел лишь пульсирующие вспышки. Наконец, раскрыв над головой зонт, оставивший у него на коленях мокрые следы, пока он держал его, сидя в поезде, Таниэль зашагал вдоль длинной улицы.
Филигранная улица состояла из домов средневековой постройки с выступающими вперед верхними этажами. На ее дальнем конце фронтоны домов подходили друг к другу так близко, что соседи, стоящие друг напротив друга у окон своих спален, могли бы обменяться рукопожатием. Из-за темноты номера домов были неразличимы, но Таниэлю не стоило труда найти дом двадцать семь: это была единственная лавка, в которой до сих пор горел свет. Лампа в ее витрине освещала механическую модель города, прираставшего мостами и башнями до тех пор, пока он не стал Лондоном. Таниэль толкнул дверь, она оказалась незапертой. Колокольчика на ней не было.